Лариса Баграмова - Проза

На улице бушует весна. Осевшие коричневые сугробы, солнечные блики в бесчисленных мелких лужах, стаи ошалевших воробьёв…

Сима поддевает пальцами шпингалет, и он неожиданно легко освобождает раму: верхняя защёлка открыта. Уже забыв и про бинты и про осторожность, она тянет на себя створку, и в лицо ей ударяет свежий холодный воздух. Пахнет землёй и талым снегом.

Сзади хлопает дверь, слышатся причитания нянечки. Сима улыбается: весна. А потом будет лето. Надо жить.

Назавтра мама приходит пораньше. В пакете домашние пирожки и морс. Хлопочет, как всегда. Волнуется за неё, пытается помочь. А зачем волноваться? Врач сказал ходить, значит, уже можно.

Сима, морщась и избегая резких движений, медленно надевает куртку. Растревоженная её действиями, всё сильнее ноет перетянутая бинтами грудь.

Мама наклоняется, чтобы застегнуть дочери сапоги.

— Мама, не надо, я сама, — просит её Сима.

— Как же ты сама? — беспокоится мама.

— Сама, — упрямо повторяет та.

От наклона кружится голова и схватывает под рёбрами. Дышать совсем невозможно: малейшее движение отдаётся в груди новым болезненным спазмом. Сима медленно тянет вверх замок молнии. Ну вот, получилось. Теперь второй сапог.

В больничных коридорах мама то пытается поддерживать её под локоть, то забегает вперёд, открывая двери.

— Сама, — повторяет Сима, — Сама.

На улице сил хватает ровно настолько, чтобы дойти до скамейки. Сесть плавно не получается, потому что дрожат ноги, и Сима падает на неё спиной. Чернота застилает глаза. Мама торопливо опускается рядом и обнимает дочь за плечи.

— Ничего, ничего, привыкнешь, — шепчет она, — Потом будет легче.

— Мам, а как мы назад пойдем? — улыбается сквозь слёзы Сима.

— Куда же тебе назад? Пришли только. Сиди, сиди пока, — успокаивает то ли её, то ли себя мама, — Как-нибудь справимся. Как-нибудь дойдём.

Рита притащила домой сумки и хлопнула дверью.

Подросток Данила понуро сидел на кухне и ковырялся пальцем в клеёнке.

— Ты что такой смурной? — спросила Рита.

— Мам, мне совсем нечего делать, — уныло ответил ей сын.

Это Рита видела уже давно, лет пять или шесть. Секции, кружки, учеба, друзья — всё у Даньки было, но разве речь об этом…

— Я знаю, — вздохнула Рита, — Что я могу предложить тебе, сынок? Ну, вот посуду что ли прибери, — попыталась она отшутиться.

Данила кисло улыбнулся в ответ.

— Мам, мне нужно что-то большое, важное…

— Я знаю, — болезненно дрогнула голосом Рита, — Полы помой! — её призыв звучал как самозащита.

Данила поднял глаза на мать.

— А у тебя-то как? Менеджера нашла?

— Нет. Всё какое-то фуфло приходит.

— Что, все подряд фуфло?

— Ну, приходил сегодня один: три диплома, резюме на пяти листах мелким шрифтом. Вот оно мне надо — всё это читать?

— А каким должно быть резюме? — поинтересовался Данила.

— Любым, — махнула рукой Рита, — Я их всех за компьютер сажаю. Если с работой справляется — значит, наш.

— И всё? — удивился сын, — Мам, а зачем тебя тогда на работе держат?

— Да кто же их знает, — улыбнулась Рита.

1

Одно время Таня работала на Цветном бульваре. Миша, генеральный, проявлял о ключевой сотруднице всяческую заботу и оказывал повышенные знаки внимания. Отдельный кабинет, единственный во всей компании (даже сам Миша располагался в общем зале с двумя заместителями), кофе по утрам, корпоративная машина до дома… И вопросы всякие: как семья, как дети? Нет, речь шла не о мужском интересе, скорее, о дружбе или о приятельском флирте.

А с детьми у Тани как раз было не очень хорошо: у детей была астма. Да и самой ей периодически становилось тяжело дышать. Врачи пугали гормонами, Таня сопротивлялась, безосновательно уверенная, что со временем всё пройдет само. Однако не проходило…

Миша, половину смысла жизни которого занимала благотворительность и забота о собачьем приюте, оставить этот факт без изменений не мог. Постоянно, с завидным упорством, он таскал на работу то брошюры, то всякие слухи о методах лечения. Таня принимала информацию благосклонно, но претворять её в жизнь не торопилась. А вдруг будет хуже?

— Обливание ледяной водой — панацея от всех болезней! — выразительно читал ксерокопию какой-то лекции Миша, делая акцент на слове «всех».

Таня слушала вполуха.

— Слушай, тебе что, трудно их облить из ведра? — наконец возмутился Миша.

— Миш, я оболью, — пообещала Таня, — В субботу.