Рю Мураками - Хиты эпохи Сёва [litres]

Приятели пожирали глазами ее медленно кружащую в далеком окне фигуру, ее невообразимо длинные, прекрасные ноги, высокую грудь, тугие округлые ягодицы. Их чувства перешагнули грань вожделения и похоти, перейдя к неодолимому благоговению. Друзьям хотелось броситься ниц и воздеть руки к небу, как делают дикари, простирающиеся перед своими идолами. Яно и вправду метнулся в сторону, упал на колени и начал молиться.

Молитва приняла форму песни: классической композиции Сатико Нисиды «Дождь из лепестков акации».

Словно месса или реквием, песня набирала мощь, по мере того как к Яно присоединились остальные. Приятели совсем потеряли чувство времени и между куплетами то несвязно бормотали что-то, то вздыхали, не отрывая взгляда от окна напротив. Они уже пятый раз повторяли припев, когда наконец силуэт скользнул за занавеску, и девушка исчезла из виду, вероятно, направившись в ванную. Но пятеро молящихся остались стоять на коленях, растянув духовный катарсис еще минут на десять.

– Это было вос-хи-ти-тель-но! – не сказал, а буквально выдохнул Като, когда все вернулись за стол.

– Эй, О-Суги, возьми себе пива, – отрывисто бросил Нобуэ и протянул Сугияме еще одну банку.

Исихара, чавкая, принялся за котлеты, даже не вынув их из упаковки. В какой-то момент у него в глотке застрял кусок пенопласта или пленки, и когда лицо посинело от удушья, Исихара внезапно захохотал, веером рассыпая вокруг крошки котлет. Долгожданный смех Исихары ознаменовал смену настроения всех присутствующих, и Яно, проглотив сразу три оставшихся боба, хлопнул в ладоши и крикнул:

– Эй, ребята! Минуточку вашего внимания, пожалуйста!

По его требованию все скинулись на общее угощение, и началось веселье.

Когда Яно и Като вылезли на металлическую лестницу двухэтажного дома и, грохоча, стали спускаться, Хенми Мидори, сменившая на посту Сузуки Мидори, насторожилась. Противник начал перемещение, и она нажала кнопку вызова на своем мобильном телефоне. Томияма Мидори и Такеучи Мидори сейчас вели наблюдение за подковообразной бухтой около Атами, и поблизости находилась только Сузуки Мидори, которая припарковалась рядом с семейным рестораном метрах в ста от улицы, где стоял дом Нобуэ. Коротая время, Сузуки Мидори сидела в ресторане и потягивала капучино. Не успела она сделать третий глоток, как ее пейджер отключился. В горле у нее мгновенно пересохло, но кофе был слишком горячим, чтобы сразу его проглотить. Памятуя о том, что никто из посетителей ресторана не должен заметить ее волнения, она встала из-за стола и деревянной походкой направилась к выходу, где стоял таксофон. И хотя никто даже не повернул головы в ее сторону, Сузуки Мидори на всякий случай повторила про себя легенду: мол, она рисковая домохозяйка из пригорода и собирается встретиться со своим тайным любовником.

– Привет, солнышко. Это я. Есть новости?

– Прости, кажется, ложная тревога.

– О, ты все еще в конторе?

– Да. Мне показалось, что все собрались уходить, но появились лишь двое из них. Видимо, пошли за выпивкой. Боюсь, я тут надолго застряла.

– Я буду ждать тебя, солнышко! – Сузуки Мидори повесила рубку, вернулась за свой столик и жадно выпила сразу полчашки остывшего капучино.

За последние пару недель Хенми Мидори узнала, как трудно вести наружное наблюдение за домом. В предместьях современного Токио нет ничего более неестественного и подозрительного, чем праздношатание по ночам, причем не важно, кто вы и как одеты. Однако она много размышляла о том, как сливаться с окружающей обстановкой, и делилась идеями с подругами. Лучше всего для маскировки подошел бы младенец или, наоборот, пожилой человек. Никому и в голову не придет подозревать человека, рядом с которым находится тот, кто нуждается в опеке и помощи – только, разумеется, не посреди ночи. А вот собака в любое время хороша. Однажды Хенми Мидори одолжила у знакомого забавного лохматого песика породы ши-тцу и невозбранно вела наблюдение за домом Нобуэ. Естественно, пришлось запастись полиэтиленовыми пакетами, чтобы убирать за собакой, да местные школьницы не давали ей проходу, норовя погладить животину и пища на всю округу: «Кавайи-и-и!» Хенми сразу почувствовала себя местной жительницей. Часто она надевала костюм для бега трусцой и брала с собой тару для спортивных напитков. Сегодня она оделась просто: свитер, кроссовки и джинсы. Наряд дополняла болтавшаяся на плече сумка для покупок. Прогуливаясь в таком виде, она прекрасно понимала, что с наступлением темноты выглядит все более неестественно.