Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

Яичница была съедена, отец включил телевизор и принялся грустить. Вырвиглаз ждал, болтая кисточкой в банке с краской. Время шло, отец начинал подрёмывать и зевать, Вырвиглаз решил уже, что вечер будет развиваться по мирному сценарию, однако не повезло. Отец проснулся и заявил, что он не прочь отведать холодца.

Вырвиглаз продолжал разводить краску в миске. Отец возжелал холодца громче. Вырвиглаз испугался, что дело пошло по худшему сценарию. И лучше удалиться в баню, поспать там.

– Сиди, – тихо сказал отец и вышел.

Вырвиглаз сразу всё понял и попытался вылезти в окно, но рама была забита. Дверь оказалась подпёрта с другой стороны, Вырвиглаз толкнул её плечом, но только ушибся.

Через минуту явился папаша с ружьём.

Отец уселся на табуретке, зажал ружьё между коленями и принялся медленно его заряжать.

Вырвиглазу было тошно и скучно одновременно. Потому что он прекрасно знал две вещи. Ружьё не стреляет и никогда не стреляло. После ружья обычно следовала вспышка ярости, заканчивавшаяся подвалом. В подвале сидеть не хотелось, на вечер у Вырвиглаза были другие планы.

Отец зарядил ружьё и принялся прилаживать его к виску. Вырвиглаз смотрел. Он знал, что случится сейчас. Сейчас отец начнёт ныть. И будет ныть долго, нудно, а если пошевельнуться, то нытьё мгновенно переплавится в ярость. Поэтому Вырвиглаз терпел.

Впрочем, долго терпеть ему не пришлось, отец поглядел на ружьё и с отвращением уронил его на пол. Затем он немного пришёл в бешенство и минут десять гонялся за Вырвиглазом по комнате с ремнём, Вырвиглаз был ловок и отстегать себя не дал. Под конец отец устал и сказал, что пойдёт немного покурит, а потом вернётся и продолжит разговор. Отец приоткрыл дверь, и Вырвиглаз попытался выскользнуть, однако не удалось, отец в прыжке ухватил Вырвиглаза за пятку, и дальше Вырвиглаз уже не пытался сопротивляться – у отца были мощные шофёрские руки.

Однако Вырвиглаз энергично лягался, так что отец очень быстро устал. После чего он отволок Вырвиглаза на кухню, спустил его в подвал, и, поднатужившись, сдвинул на крышку газовую плиту.

Подвал был достаточно комфортабельным местом, Вырвиглаз, привыкший к частым подземным заточениям, оборудовал его по возможности с удобствами. С диванчиком, магнитофоном, пледом и весёлым освещением, которое снаружи отключить нельзя было.

Вырвиглаз открыл банку вишнёвого компота, устроился на диване, включил музыку и стал отдыхать. Он знал, что до утра отец его не выпустит и что сделать с этим ничего нельзя. Поэтому не напрягался. Даже уснул. Проснулся в семь часов утра. Наверху было тихо.

Вообще-то папаша уже должен был проснуться, устыдиться и выпустить Вырвиглаза наружу, но этого не произошло.

И тогда Вырвиглаз испугался. Историй про то, как пьяные захлёбывались в чашке чая, давились до смерти своими собственными носками или засыпали с непотушенной сигаретой в гараже, где предусмотрительно было запасено полтонны солярки на охотничий сезон, он знал много. И представил, что папашка его вдруг окочурился от перебора сивушных масел и теперь он, Вырвиглаз, будет тут сидеть очень долго. Ну, не очень долго, но за это время папашку могут объесть крысы, или собаки, или жуки-скарабеи, да мало ли вокруг голодной фауны?

Почему-то именно это обстоятельство больше всего Вырвиглаза и напрягало. Ему не хотелось, чтобы папашу объели. Поэтому Вырвиглаз пораскинул мозгами и решил, что надо из подвала выбираться самостоятельно.

– И тогда ты мне позвонил, – как-то удовлетворённо сказал Упырь.

– Я тебе не звонил.

– Как?

– Так. Как я мог позвонить из подвала?

– Ты сказал, что отец тебе телефон подарил, – напомнил я.

– Телефон подарил, симку не подарил. Да и номер я твой не знаю.

Упырь глупо улыбался.

– Ладно, какая разница, – махнул рукой Вырвиглаз. – Вылез я наружу, в дом зашёл, а тут этот как кинется. Наверное, он от грохота очнулся и протрезвел. Ну, короче, напал на меня с ножницами и давай кромсать… Остриг, как бобика…

Вырвиглаз погладил синюю башку.

– Ну, не налысо, налысо это уже я сам. Но обкорнал так, что смотреть противно, будто у меня лишай. Ну, я дальше уж сам. Уродски получилось.

Это точно. Голова у Вырвиглаза была шишковатая и бугроватая, изнутри её распирало. Я точно удивился, как он умудрился так ловко обриться – по таким буграм ни один комбайн бы не прошёл.

– Ну да, – согласился я, – на Джима Моррисона ты теперь не похож.

Вырвиглаз постучался головой о стену.