Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– Это тоже вряд ли. – Я зевнул. – Вырвиглаз лишь с виду такой шустрый, на самом деле он хроник. В смысле куча заболеваний всяких. Его органы никому даром не нужны. Так что это заноза. Смертельная заноза…

Упырь задумался.

– Какая заноза? – в комнату вошёл Сенька. – Какая смертельная?

– Ага. Вырвиглаз занозил смертельную занозу. В икроножную мышцу. И подхватил гангрену. Теперь помирает. Помирает и так жалобно стонет: «Пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок Лет Октября, дом тридцать один, пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок Лет Октября, дом тридцать один…»

– А… – разочарованно протянул Сенька. – Глумитесь понемногу…

– А если это маньяк? – совсем уже шёпотом спросил Упырь. – Если Илью похитил маньяк?

– Вырвиглаза похитил маньяк? – заинтересовался Сенька. И тут же рассмеялся: – Да кому этот дефективный нужен? К тому же… я не завидую тем дуракам, кто собрался его похитить. Он же им всю жизнь под откос пустит. Кстати, Денис, у тебя Интернет дома есть?

– Есть.

– Я к тебе зайду, а? – принялся навязываться Сенька. – Мне надо кое-что разузнать, а в компьютерный класс не пускают по поводу лета. А если идти в клуб, то у них там коннект хилый, сам понимаешь…

Упырь смотрел на меня. Пялился, так что сосуды в глазах подпрыгивали.

– Ну ладно, – отступил Сенька, – разберётесь со своим придурком, ещё поговорим…

Брат удалился.

– Он прав, – сказал я. – Никакой маньяк Вырвиглаза не похищал. Их у нас нет, они все в область едут, там есть где развернуться. Ты ведь раньше в городе жил, в городе по-другому всё…

Вдруг я поймал себя на том, что разговариваю с Упырём. Не просто отвечаю на вопросы, а разговариваю. Это было плохим признаком. Когда ты начинаешь разговаривать с мертвецами – это скверный признак.

– Знаешь, у меня нехорошие предчувствия такие…

– Да ничего с ним не случилось, уймись! – злобно сказал я. – Ничего! Такое бывает регулярно… Папаша его вернулся из рейса, нажрался с заработанных бабок и отколотил Вырвиглаза, вот и всё. И ничего, что поколотил, жив-здоров Вырвиглаз. Он ведь как гиена – чем чаще бьют, тем крепче шкура. Я-то его знаю.

– А вдруг отец его покалечит?

– Да не покалечит. Он его всё время бьёт, а до сих пор не убил. И вообще, погода шепчет. А вдруг дождь пойдёт?

– Может, отцу позвонить? – Упырь достал телефон.

Какое сочувствие. Какое человеколюбие. Гуманизм. Прямо Возрождение, честное слово.

– Я ему скажу, что надо помочь, он обязательно приедет, вот увидишь! – Упырь зачем-то продемонстрировал записную книжку в мобильнике.

Я помотал головой.

– Если ты позвонишь своему папашке, то Вырвиглазов папашка точно его угрохает, можешь не сомневаться. У него папаша – мрак. Вот представь Вырвиглаза, только в сорок раз говнистее. Так что лучше по-тихому, по-семейному…

Упырь замолчал.

Я вернулся к книжке. Лежал и читал, то есть делал вид, что читаю, читать в присутствии Упыря у меня не очень хорошо получалось. А Упырь сидел. И смотрел на меня. А я смотрел в книгу. А он на меня. Так мы сидели минут пять, не меньше. Потом я не выдержал.

– Ладно, – сказал я. – Пойдём. Пойдём, посмотрим, что там такое. Хотя, вероятнее всего, что Вырвиглаз нас так разыгрывает. Играется…

– А если нет?

Пришлось вылезти, пришлось одеться. Перед тем как выйти на улицу, я заглянул в большой дом. Трубка лежала на боку на самом деле. Может, кто задел, а может, Сенька снял, он вредничать любит.

Пока мы добирались до дома Вырвиглаза, Упырь молчал. И напрягался. Надувался воздухом, расправлял плечи, озирался по сторонам, громко дышал. Все это напряжение ему совершенно не шло, при его росте и весе всё это выглядело смешно. Но очень хотелось ему казаться больше и страшнее.

Вырвиглазова улица была кривая и ухабистая, с лужами, с ряской в этих лужах, с жуками-плавунцами. Вырвиглаз жил в самом дальнем доме, это был самый страшный и мрачный дом, даже вагонкой не обшит. Возле дома не было толкового огорода, не росли цветы, и сразу ясно, что в доме живут одни мужчины.

Дверь закрыта, воняет какой-то кислятиной, точно свиньям варили. Кругом разруха. То есть, если судить по виду, всё в порядке.

Калитка была наплевательски открыта, мы вошли внутрь. Из дома послышалось глухое мычание.

– Что это? – вздрогнул Упырь.

– Мычит, – ответил я. – Вырвиглаз мычит.

– Почему он мычит?

– Папаша язык ему отрезал, вот он и мычит.

У Упыря дёрнулась щека.

– Да нет, – успокоил я, – просто отец его в подпол посадил.