Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

Вырвиглаз надулся от гордости, будто он был не давним отпрыском скотопромышленников (в чём я сильно сомневался), а прямым потомком по крайней мере князей Голицыных.

– А мой дед умел руду искать с помощью зуба мудрости. И он нашёл однажды чудотворное кадило…

И пошло, и покатилось. Помимо чудотворного кадила были ещё и другие чудесные артефакты из материальной культуры чуди. Все эти вещи передавались в семье из поколения в поколение и неоднократно выручали предков Вырвиглаза в самых напряжённых жизненных ситуациях, но потом были утрачены в исторических бурях.

Такого беззастенчивого вранья я уже давно не слышал. Вырвиглаз с отцом недавно к нам приехали, так что никакого отношения ни к провалам, ни к чуди он не имел и иметь не мог.

– Так ты что, типа чудь? – поинтересовался я, чтобы хоть как-то унять этот вральский оползень.

– Я биармиец! – с гордостью произнес Вырвиглаз. – Потомок викингов! Потомок… Да что мне с тобой спорить? Ты вот сколько раз на провалах был? А я четыре.

– Сколько? – не удивился я.

– Четыре раза, – с самым невозмутимым видом подтвердил Вырвиглаз. – Забавное место, такое, знаете…

– Ты там был четыре раза?

– Четыре или пять, я уже не помню. Два раза мы с отцом ходили, ондатру бить…

– Ондатру?

– Ну да. Там ондатры на провалах как жаб, её можно на шапки сдавать. И красиво там. Такая природа… заповедная. Женьшень растёт.

Я даже язык чуть не прикусил – брехня была неправдоподобной до невероятности. Видимо, это и сам Вырвиглаз осознал. Однако идея женьшеня его увлекла, и он принялся врать дальше.

– Женьшень, – повторил он, – не такой большой, как в Китае, но зато более целительный. Женьшень, золотой корень, омег, другие полезные растения. Мы с отцом два рюкзака набили…

– А ондатр куда положили? – перебил я.

– Куда-куда, на кукан, – не растерялся Вырвиглаз.

– За жабры?

– Что за жабры? За какие ещё жабры, у ондатр жабр не бывает. И вообще, ондатр мы потом набили, а сначала женьшеня набрали.

– И его можно свободно собирать? – спросил Упырь. – Ну, женьшень?

– Сколько угодно, – заверил Вырвиглаз. – Только места надо знать. Ну, и жертву правильную принести.

– Жертву?

– Угу, – мрачно кивнул Вырвиглаз. – Тамошнему духу. Там живёт дух-хранитель, и ему принято давать разные подношения. А если не дашь, то обязательно заблудишься, ногу сломаешь или… Мы вот с отцом петуха чёрного закололи.

Упырь глядел на Вырвиглаза с восхищением, вдохновлённый Вырвиглаз продолжал:

– Но это не помогло, нас там два дня водило.

– Водило?

– Ага. Ну знаешь, как леший водит? Только круче. Еле выбрались оттуда, но зато потом женьшень продали и купили две дублёнки.

– А ондатры? – спросил я.

– Ондатры ондатрами, мы их потом сдали в Костроме… При чём здесь ондатры, я про лешего говорю! Про провального духа то есть. Короче, если пойдёте на провалы, обязательно берите с собой чёрного петуха…

– Зачем нам на провалы? – Я плюнул. – Нам и тут хорошо…

– Только меня не зовите, я с вами не пойду, я уже насмотрелся. Лес дуровой, а между сосен какие-то глаза…

– Глаза? – настороженно спросил Упырь.

– Глаза. Я же говорю, там дух…

– Да-да, – сочувственно покивал я. – Дух-с… Дух, это так… Я знаю, ты, старина, на желудок слаб, но этого не надо стесняться, вот взять Америку…

– Ты что, жаба, давно в пятачило не получал? – злобно осведомился Вырвиглаз.

– Спокойно, Вырвиглаз, без нервов, – остановил его я. – Тебе нельзя волноваться, желудок может и предать…

– Странно, – негромко сказал Упырь, – эти ребята… баторцы, они ещё появились. Новые пришли…

Мы вернулись к карьеру.

Баторцев на самом деле прибыло. И прибывало. Они выходили из леса и тащили на себе надутые камеры от грузовиков, камеры пружинили и глухо звенели. У воды баторцы сбросили их на песок и принялись подкачивать крякающим насосом.

– Зачем они это надувают? – спросил Упырь.

– Ну ты и баран, – хихикнул Вырвиглаз. – Самая глубина в центре, а возле берега один ил и головастики. Поэтому они с камер и купаются. На это весь наш расчёт.

– То есть?

Вырвиглаз указал пальцем на воткнутые в песок рогатки. На рогатках была развешена одежда. Я подивился продуманности Вырвиглазова плана – и про рогатки знает, и про камеры, наверняка не первый раз тут зависает.

Баторцы тем временем накачали камеры до звона, связали их в подобие плота и спустили на воду. Вырвиглаз приложил к глазу полбинокля.

– Ну и коряги, – сказал он через минуту. – Девчонки коряги, парни доходяги, все ребристые, как караси…