Нина Вяха - Завещание

Но, с другой стороны, когда она успела стать взрослой, готовой отвечать за свои поступки и решения или за полное отсутствие оных?

Сири никогда и представить не могла, что в ее жизни всему этому найдется место. Но по-другому ведь и быть не могло. Она никогда не думала, что мир, в котором она родилась и который так хорошо знала, изменится, станет таким, каким он был сейчас. Несмотря на то, что в глубине души Сири понимала, что времена меняются, в какой-то степени она всегда верила, что мир постоянен и неизменен, и что он будет всегда таким, каким был, когда она была молода.

Ко многому надо привыкать и приспосабливаться. Каждый должен понимать, что мир, в котором он родился, норовит ускользнуть, когда человек достигает осени своей жизни. Сири многого не понимала или не могла понять, не знала, как ей вести себя со всем этим, – она поняла это, когда попыталась приблизиться к исполнению своей мечты. Мечта о любви. Что вопреки всему, она где-то может ждать ее.

Хелми старалась из всех сил, чтобы помочь матери. И Сири с благодарностью принимала помощь, пусть даже порой ей приходилось осаживать дочку – все-таки Сири было пятьдесят пять, свежеиспеченная разведенка, и сколько Хелми ни старалась, в матери все равно оставался налет прошлого поколения, который Сири не хотела или не могла окончательно стереть.

Ладони вспотели. Платье жало. Оно было новым, из полиэстера, и на размер больше тех тряпок, что она носила раньше, потому что ей казалось, что в последнее время она только и делала, что толстела. Это было красивое платье, современное. Сири морщилась при одном упоминании этого слова, но, как бы то ни было, это единственное красивое платье, и оно ей шло. С сине-белым узором на черном фоне, рукава три четверти и юбка ниже колена (но не слишком длинная, компромисс с Хелми).

Сири знала, что выглядит хорошо. Настолько, насколько это вообще возможно. Но прямо сейчас ей было тесно и неудобно, и все чесалось, и она чувствовала, как между грудей у нее течет пот, и мысленно возблагодарила нижнее белье, которое впитывало влагу, не давая ей дойти до верхней одежды и превратиться в большие пятна пота под мышками, на спине и груди.

Хелми сказала, что черный – очень удачный цвет, потому что на нем не так заметны пятна пота, но ведь в подобных вещах никогда нельзя быть до конца уверенной.

В зеркале позади бутылок со спиртным Сири случайно заметила свое отражение, и увиденное успокоило ее. В глазах, которые смотрели на нее в ответ, не было страха. Напротив, они постоянно подмигивали ей, довольные, что оказались там, на другой стороне.

«Жизнь – это одно большое приключение», вспомнилось ей.

Время было без пяти, она это точно знала, потому что на одной из стен бара висели часы, а если бы их не было, то на этот случай у нее были наручные часы – есть чем гордиться.

Наручные часы и прочие украшения не принадлежали к числу ее привычных вещей. Долгое время единственным украшением Сири было ее обручальное кольцо. Со временем у нее скопилось изрядное количество побрякушек, прежде всего благодаря ее дочкам, которые дарили ей украшения на Рождество и дни рождения, и хотя она любила их подарки, любила искренне и беззаветно, но скорее так, как любят дети, нежели многодетная мамаша со стажем, или как сокровище (как сказала бы ее мать), потому что у Сири никогда не было повода надеть их; было бы странно, если бы она готовила или доила коров, увешенная жемчугами и серьгами. Но все же ее, как сороку, тянуло ко всему, что блестит.

Теперь же она могла носить украшения хоть все дни напролет, и рядом с ней не было никого, кто бы ее за это осудил.

* * *

Ирония судьбы. Она часто над этим задумывалась. Что ее окрестили Лахьей. Словно предвидели, что она будет чувствовать себя бесполезной настолько, насколько это вообще возможно для человека.

«Лахья» означает «дар», «подарок».

Лахья спрашивала себя, жалеет ли Сири, что дала последней из своих родившихся дочерей это красивое имя или, точнее, как часто она об этом жалеет. Ее интересовало, насколько именно мать разочарована в ней и том отсутствие дара, который она олицетворяла.

Если жить, постоянно ощущая себя ходячим недоразумением, то в конце концов ты им и станешь. Раньше у Лахьи всегда был Тармо, который держал ее за руку и давал ей почувствовать себя если не подарком, то уж значимой, это точно. Но с тех пор, как Тармо уехал, все переменилось. Тармо и Лахья были псевдоблизнецами. Да, сами они об этом не знали, но так оно и было. Это означало, что они были настолько неразрывно связаны между собой, насколько вообще могут быть связаны двое детей, не выношенные вместе в череве одной матери. Один не мыслил свою жизнь без другого. Они родились с разницей в один год и четыре месяца, и куда бы ни шел Тармо, Лахья тут же следовала за ним. Со временем их связь еще больше окрепла. Они были союзниками в этой семье с кучей детей, множеством неурядиц и постоянной нехваткой места. Надежным уголком, куда можно забиться и расслабиться. Душевно и физически. Так было, пока Тармо не уехал. И не бросил Лахью одну в этом кавардаке.