Нина Вяха - Завещание

В голове звучал смычок Сибелиуса. Тармо натянул на голову пакет, дальше следовало поторопиться. Надо было скорее перекрыть кислороду доступ и замотать шею лентой, пока он не потерял сознание или не передумал – Тармо не был уверен, что произойдет раньше.

Виток за витком, помещение бани сквозь бело-зеленый пластик. Когда все было готово, он прилег на полку. В ожидании смерти.

Тармо даже не успел толком впасть в панику, когда кто-то бросился на него и рванул пакет. Воздух ворвался в его легкие, теплый и влажный воздух бани, который, встретившись с его вспотевшим лицом, показался свежим и прохладным. Верхом на нем сидела Лахья и яростно срывала пакет с его лица. И лишь сообразив, что он больше не задыхается, она зло уставилась на брата.

А потом с размаху ударила Тармо по щеке. Пощечина окончательно привела его в чувство.

– Эй, ты чего вытворяешь! Больно же!

– Нет, это ты чего здесь вытворяешь, дьявол тебя побери! Даже не надейся, что я так просто позволю тебе расстаться с жизнью. Думаешь, все одному тебе должно доставаться, да?

Тармо растерянно уставился на сестру. О чем она говорит?

– В твоей жизни столько новых шансов и возможностей. И если ты этого не понимаешь, то ты просто дурак.

Тармо смотрел на свою сестру во все глаза. На ее короткие едва прикрывавшие уши волосы. Он смотрел на нее так же, как смотрел бесчисленное множество раз прежде, но теперь он словно взглянул на нее другим, совершенно новым взглядом, тем самым взглядом, который появляется, когда улавливаешь некую связь.

Тармо внезапно стало стыдно. Она права. Он действительно получил все. Во всяком случае, куда больше по сравнению с самой Лахьей. Не нравится ходить в школу? Жить в этой дыре? Никаких проблем, пожалуйста, вот вам бесплатный билет в другую жизнь, новую интересную захватывающую жизнь. Только начни, попробуй. Перестань зацикливаться на старом, отбрось в сторону предрассудки, что ты иной, что ты хочешь чего-то другого, больше, лучше, больше. Будь просто благодарен уже тому, что родился мужчиной, пусть даже жмет костюм и натирают ботинки. Лучше быть мужчиной, чем женщиной. Он только теперь это осознал – будто взглянул на себя со стороны. Его внезапно затошнило, когда он понял, что собирался сделать. Господи, как же стыдно!

– Прости, – выдавил он наконец.

Тармо вцепился руками себе в волосы.

– Господи, какой же я идиот.

И Лахья ответила совершенно спокойно:

– Точно. Идиот и есть.

И нанесла ему боксерский удар в плечо.

– Но не бойся, я позабочусь о тебе.

После случившегося в бане Лахья глаз с него не спускала, он чувствовал это. Но теперь ему было все равно. Тармо был благодарен тому, что у него есть такая сестра, хоть кто-то, кому не все равно, жив ли он или умер. В какой-то степени случившееся еще больше сблизило их, и это было удачей, потому что в той неразберихе, которая последовала дальше с собранием всех сестер и братьев дома у Хелми, противостоянием отцу и прочее, они, как и раньше, могли снова черпать силы друг в друге, и в душе Тармо появилось и начало крепнуть ощущение, что, возможно, все образуется, несмотря ни на что. У всех. Но прежде всего у него самого. Он уговаривал сам себя, что ему всего четырнадцать лет и у него вся жизнь впереди, потому что считал, что если будет постоянно твердить это про себя, то все обязательно получится.

Когда из Стокгольма, словно большой лохматый сюрприз из Швеции, приехал Алекс, Тармо вызвался показать ему баню. Лахья, разумеется, увязалась следом, уж слишком свежа была до сих пор у нее в памяти попытка самоубийства брата и, не зная, что творится сейчас у него в душе, она не могла быть до конца уверенной в том, что он не попытается снова.

Едва войдя в баню, и брат, и сестра сразу же прониклись атмосферой этого места, потому что всего накануне побывали здесь при совершенно других обстоятельствах.

Теперь же они показывали Алексу дорогу. Этому чужому человеку, который собирался стать частью их семьи, их рода. Его было так забавно слушать. Он то ли пел, то ли напевал, то ли так говорил с ними на смеси шведского, английского и, по меньшей мере, еще одного языка, как им казалось.

Брат и сестра покосились друг на друга, и Тармо взял слово.

– Yes, this is the sauna, – сказал он и развел руки в стороны.

– And where do you swim?

И Алекс сделал характерное движение руками.

– No.

Тармо покачал головой. Лахья упорно смотрела в пол. Тармо знал, что если она встретится с ним взглядом, то не выдержит и разразится хохотом.