Дмитрий Быков - Палоло, или Как я путешествовал

– Слышь, Дарья, – сказал отец, – а Никиту когда сымут?

– Да годов через десять, – небрежно сказала Дарья, а через десять лет сняли Никиту. В момент этого предсказания она как раз резала сало, и вполне вероятно, что информационная энергия сала через пальцы дошла до её ума. А дальше предсказания пошли чередой, потому что в России предсказывать очень просто. Все коты, огурцы и всё сало нашей Родины говорят только о том, что скоро нас в очередной раз поимеют, и потому ошибалась Дарья редко.

Слухи о денежной реформе ходили давно, но на вопрос о конкретных её сроках, заданный соседкой Катериной, Дарья в пятьдесят девятом году ответила беспечно: «Да годика два ишшо. Коммунизм будет, деньги все отымут, в трубу вылетим, до самого космоса долетим!» Все очень смеялись. В январе 1961 года случилась известная деноминация, обесценившая всё в десять раз. А три месяца спустя после этого массового вылета в трубу Россия прорвалась-таки в космос. Дарья давно думать забыла про это пророчество, а Катерина вспомнила. И слава благодатской Кассандры упрочилась за нею окончательно.

Политические прогнозы мало волновали односельчан Дарьи Замесовой. Их гораздо больше интересовало, найдётся ли потерянный ключ и поступит ли сын в Ярославский пединститут. Процент попадания был у Дарьи весьма высок, денег за спрос она не брала, знахарством не промышляла, и был у неё пророческий талант чем-то вроде невинной слабости. Один пьёт – другой предсказывает. Пить, впрочем, она тоже может, что ж не пить. Живёт на пенсию, ей хватает, есть и своё хозяйство кое-какое – огурцы, по крайней мере, солит по-прежнему. Иногда продаёт их на обочине дороги, но ездят мало, берут редко. «А мне и не надо, я так посижу, на машины хоть погляжу. И думаю: куда едут? Про одного думаю: этот доедет. А этот, думаю, нет, не доедет».

– Я, когда смородинный лист собираю, на засол-то, то мечтаю, так мечтаю! Вот, думаю, открыли бы у нас нефть. Помещик-то местный искал, говорил, должна быть. И дома всем построят, и работа всем будет, и деньжи-ищи! А то, думаю, приедет француз, построит курорт.

– Почему француз?

– Ну не француз, ещё кто. У нас ведь ни один завод тут не коптит, был рядом в городе, масляный, и тот, считай, накрылся. Директора сняли, потом продали, потом ещё кого-то выбрали – не работают теперь. Ни дыму, ни отходов, ничего. Таких же мест в мире больше нет, как у нас! И сделали бы курорт, и воду бы нашу пили, а рыбалка какая – это ж ты вон Максима спроси, какая рыбалка! Синец, как его повялишь, – это ж я не знаю! Вот погоди, поснимают правительство, и будет курорт.

– И когда снимут?

– Годик подержат ещё, а там и будь здоров. Ты посмотри, как они пензию подняли. Так можно подымать? Издевательство одно, а не подъем. Тридцать рублей прибавили, ну что это? Подтереться это…

Инвалидность баба Дарья не стала в своё время оформлять, потому что больно колготно, да горб никогда и не мешал ей горбатиться в местном совхозе по полной программе. Не мешает и теперь копаться в собственном огороде. Опять же Дарья имеет козу. Всех её коз всегда зовут Вальками – начиная с первой, названной ещё в честь Терешковой. Такая была умная коза, страсть, хоть в космос посылай.

– Баба Дарья, а война-то будет?

– Где?

– Да в Ираке.

– Это американцы, што ль? – Телевизор баба Дарья смотрит регулярно. – Нет, пошумят да бросют.

– Почему? Вон они какие силы туда стянули!

– Да куда! Наш не дасть, нипочём не дасть. У их же химия. Они всю землю на сто лет вперёд потравют. Если там начнётся, везде полыхнёт. Я в Бога не верю, а молюсь. «Пусть, – говорю, – не будет войны, потому что если начнётся, так и не кончится уж». Ты што, как с ними воевать? У них же глаза какие страшные, они все за Аллаха своего пойдут как я не знаю. Нет, не будет. Да и все не хотят, вон я видела – девки визжат по телевизору: «Не хотим, не хотим!» И чучело его несут.

– Кого?

– Да президента этого. Молодой, а что придумал. Но это всё так, галдёж один. Кишка у его тонкая, и не будет ничего.

– А у нас что будет?

– Ты про нас не думай, ты про себя думай. Врагиня у тебя есть, она тебе вредит. У вас любовь была, потом кончилася. Она, где может, тебе гадит, да и ты хорош.

– А что делать?

– Что делать, ничего не делать… У тебя ещё другиня есть, потому она тебе и не может навредить. Другая есть, у вас любовь была, она про тебя помнит и хорошо тебе желает. Тебе знаешь что надо? Тебе дело делать надо, у тебя гвоздь в одном месте. Ты когда дела не делаешь, думать начинаешь, а от думанья тебе вред один. Ездий, бегай, долго жить будешь. Только деньгу не копи. Тебе копить вредно, ты жадный. Ты трать. Что получишь, то и потрать, и тогда вдвое получишь. Много всё одно не скопишь, где нам много-то скопить, а скупой станешь. И себя изведёшь, и всех изведёшь. Трать, пей, девкам давай. Девки любят это дело, ох любят! И где потратишь, там вдвое получишь.