Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

Это он положил всему конец.

Его потерю я переживала почти так же, как смерть родной мамы, это стало самым страшным испытанием из всех, через которые мне пришлось пройти. И что… что он хочет от меня теперь? Что ему в действительности от меня надо?

Пытаясь ответить, я несколько раз запинаюсь, открываю и тут же закрываю рот, не зная толком, что сказать, и в итоге веду себя как полная дура.

– Я…

К нам подходит неунывающий официант, в руках у него поднос с кофе в термокружках. Пока он перебрасывается с нами парой фраз, мы с Ленноном берем напиток. Я благодарна ему за появление, хотя оно и не дает мне достаточно времени, чтобы сформулировать ответ на вопрос Леннона.

Ну конечно же скучаю. Если ты в течение целого ряда лет испытываешь к человеку привязанность, то не можешь просто взять его и бросить. Такого рода чувства не исчезают по команде. Поверьте мне, я пыталась. Но к нашей старой дружбе примешиваются другие, не менее сильные чувства. По крайней мере, с моей стороны. И от этого все только усложняется и запутывается.

Мне нравится все, в чем есть какой-то смысл. И нравится, когда ситуация развивается по понятному сценарию. Нравятся проблемы, имеющие решение. Но вот о Ленноне ничего этого сказать больше нельзя. Но как ему об этом сказать, чтобы не повторить то, что случилось на вечере выпускников? Я не могу. Вот так. Однажды мое сердце уже было разбито. Проходить через это еще раз я больше не хочу.

И все же…

Надежда – страшная вещь.

– Ладно, не парься, – произносит он и встает. – Мне не надо было ничего говорить.

– Стой! – говорю я ему, вскакивая, чтобы его остановить, когда он пытается уйти.

Он молниеносно поворачивается ко мне, и мы самым неожиданным образом оказываемся ближе, чем мне того хотелось бы.

Из моей груди вырывается тяжкий вздох, взор устремлен куда-то в пространство.

– Ты… не мог бы сходить со мной в магазин в главном корпусе и помочь купить эту защищенную от медведей штуковину для хранения продуктов?

Пауза затягивается, мой пульс устремляется вперед в бешеном ритме. Я через рукав куртки чешу руку.

– Хорошо, – наконец говорит он, и я облегченно вздыхаю.

Хорошо, мысленно повторяю я.

Если я не могу получить то, что хочу, то, может, нам удастся найти способ вернуться назад, когда все было намного проще. Когда мы были просто друзьями.

В конечном счете я делаю в магазине несколько покупок: медвежий сейф, карманный фильтр для воды и мультитул с крохотной лопаточкой. Леннон говорит, что он понадобится мне копать ямки для костра и «кошачьи норы». Что такое «кошачьи норы», я толком не знаю, но предчувствие в отношении их у меня не очень хорошее.

Обратный путь в лагерь в основном проходит в молчании, но совсем уж неловким его назвать все же нельзя. Все еще холодно, однако солнце уже выжигает туман, и день, если верить Леннону, обещает выдаться славным. Я слишком зациклилась на нашем разговоре за завтраком, чтобы воспользоваться вайфаем.

Когда мы по дуге входим в лагерь, Леннон говорит:

– Стой.

Я смотрю по направлению его взгляда и тут же вижу проблему: Кэнди и рейнджер, с которым мы столкнулись накануне вечером, шагают по ступеням, ведущим в палатку девочек. Но потом поворачивают, направляются на север и уходят в противоположном направлении. Мы дожидаемся, когда они исчезают за деревьями, и идем дальше.

– Как думаешь, с чего бы это? – спрашиваю я.

– Не знаю, но хорошего, как мне кажется, мало. Вот, послушай.

И в этот момент я слышу Рейган. Она злится, ее сиплый голос разносится по всему лагерю. Мы бежим к палатке, влетаем внутрь и оказываемся в эпицентре скандала.

– Нет, я не буду успокаиваться, – говорит Рейган Саммер. – Ты хоть понимаешь, какие у меня будут проблемы, когда обо всем узнает мама?

Поскольку Кендрик с Бреттом ничего не предпринимают, Леннон встает между девочками:

– Что, черт возьми, происходит?

– Все пропало, – отвечает Рейган, отходит от Саммер, падает на диван и обхватывает руками голову, – вот что происходит.

– Они нашли вино, – уточняет Кендрик, пока Бретт расхаживает за диваном. – Нас отсюда вышвырнут.

– Я думал, ты вчера вечером за ним сходил, – говорю я Бретту.

У того на лице отражается мука. Вместо ответа он стонет и бьет кулаком по пристенному столику:

– Это просто смешно. Свое вино они получили обратно. Никакого ущерба не понесли, проблем больше нет. Не понимаю, зачем поступать с нами так жестоко.

– Затем, что ты отлил на юрту, – орет ему Рейган. Э-э-э… что?