Михаил Венедиктов - В твоих глазах мои стихи…

«2.27. Почему ты не спишь?»

Рука на плечо опустилась.

Он вздрогнул. И лишь отстранился в тиши:

«Сама ты бы лучше ложилась…»

И голову тяжко на стол опустил,

Ногами босыми качая.

«Какая по счету?! Сколько ты пил?!»

«Не пил… Ты про кофе? Восьмая.»

«Да что же с тобой не молчи, расскажи!

Что там у вас происходит?!

Мой муж, будто месяц уж дома не жил.

И места себе не находит!»

Он вздрогнул ещё раз, как будто замерз:

«Там холод в больничной палате.

Водитель сейчас снова вон не довез…

А знаешь там сколько их за день?»

И голос его растворяясь в ночи

Был ужасающе громок:

«Вчера вот ещё…» – «Андрей замолчи!»

«Один ведь из них был ребёнок…

А позавчера я дежурил два дня.

Их было 107 пациентов.

Я видел, как падали с ног доктора,

Едва проходил пересменок.

Сегодня не сплю – меня сон разбудил.

В котором я был с ними рядом.

Я как и вчера, их откачивал бы.

И Ленка, и Вера с Асхадом.

И вдруг, осознав, что теряем его,

Я звал кардиолога дико.

И маску пытался надеть на лицо.

А тот ИВЛ был разбитым.

Я помню, во сне очень долго кричал,

Что надо спасать только нечем.

Проснулся и понял, что этот кошмар,

Не месяцы длится а вечность.»

Присела на стул рядом нервно жена,

Рукой зажигалкою клацнув

«Андрей, ну пожалуйста… Ты бы поспал…

Всё это ведь очень опасно.»

Мобильный в кармане опять зазвонил:

«Да. Понял. Уже одеваюсь.»

И кофе из чашки он залпом допил.

Из-за стола поднимаясь.

«Андрей…» – «Не сейчас. Мне пора, я пойду.

Ребята уже там, на смене.»

«Сколько звонков?» – «47. Как в бреду.

Господь только дай нам терпенья.»

Сквозь штору прорвался в ночи яркий свет.

Отблески синего с красным.

Сигналок соседей вой разбудил.

«Андрей! Только помни про маску!»

И синий комбез с ярким алым крестом,

Исчез за парадной дверью.

Четвёртый этаж. Старый сталинский дом.

И снег как назло стал метелью.

Квартира. 3.20 стоит тишина.

Немного на небе светает.

Она у окна. Молчалива. Одна.

Молитву за мужа читает.

И просит о том, чтобы в следующий раз –

Успели. Доехали вовремя.

И чтобы спасли, чтоб хватило секунд.

Чтоб плач не разнесся по комнатам.

И чтобы в том свете неоновых ламп.

Диагноз не стал бы пролклятьем.

И чтобы домой возвратились они.

Те люди, что в белом халате.

Я в этой жизни насмотрелся

И натерпелся до@уя

Когда уже обратно примет

Земля?

Я шёл по скверу, погруженный в свои мысли.

Кредит как оплатить, откуда денег взять?

Работы вал, не спать все выходные.

Нет времени не то чтоб отоспаться, даже почитать.

Такое состояние в моей душе пустое было,

И я на лавочке присел немного отдохнуть.

Повесил голову, взгляд, в землю опустив унылый.

Задумался, что дальше? В чём же дела суть?

В густом потоке этих серых мыслей,

Я не заметил даже, когда солнца свет,

Немного тень от силуэта заслонила.

– Не занято? – Я только головой махнул в ответ.

И мельком посмотрел на человека,

Что рядом в тот момент со мной присел.

Примерно тот же возраст. Парень в джинсах и футболке.

Но что-то в нём другое я ещё узрел.

Глаза. Спокойные и чистые как небо.

Небрит и чуточку волос на голове седых.

Он молча просто наслаждался светом.

Что лился из-за крыш домов холодных и пустых.

Его вопрос меня немного ошарашил.

Да что вопрос, сам факт того, что он тогда сказал.

Он посмотрел, мне показалось, прямо в душу.

И произнёс: «Ты сам-то от чего устал?»

Я потерялся даже что ответить.

А он, увидев это, просто помолчал.

Я, наконец, слова нашёл, и от чего-то честно,

Как мог короче незнакомцу о проблемах рассказал.

Что нет работы толком тут хорошей.

Что сложно одному тащить семью.

Что сложно сдерживать агрессию порою.

И денег вечно не хватает, хоть в петлю.

Он оборвал меня на этом полуслове.

«Ты больше, брат, так никогда не говори.

Я расскажу тебе сейчас историю простую.

Она, глядишь, уймёт те боли что внутри.

Тебе годков-то сколько?» – «Двадцать восемь.»

«А я на год моложе. Двадцать семь.

Я отслужил уже и видит Бог, в «горячке» осень

Мне не забыть уж никогда совсем…

Служил я с самым близким своим другом.