Раду Чобану - Сумерки

На известном курорте в Абации близ Фиуме 13 июня состоялся большой концерт под покровительством принцессы Аделины Люксембургской. На концерт съехались уважаемые гости из всей Европы. В концерте дебютировала юная румынка Валерия Мэриуц, дочь приходского священника Исайи Мэриуца из Сихилиште. Молодая скрипачка исполнила отрывки из «Фантазии Фауста» композитора Венявского и сыграла их столь виртуозно, что вызвала бурные аплодисменты у публики».

Обо всем этом попадья подробно рассказала мужу, не забыв упомянуть, что Валерия играла вместе с Олимпией еще и в Румынском казино. Окончив рассказ, попадья поднялась из-за стола и отправилась на кухню варить кофе (с молоком) и печь румяные булочки с изюмом. Отец Исайя остался сидеть в плетеном кресле под деревом, предаваясь сладким грезам, а молодые люди и барышни пошли прогуляться по саду.

Вскоре последовали свадьбы, но о них заветный ящичек не сохранил почему-то никаких свидетельств, хотя события столь важные не могли ускользнуть от внимания добросовестного репортера светской хроники «Стяга».

Север обосновался в городе, открыл юридическую контору и обслуживал местных купцов, дела его шли успешно. Через год у него родился сын, а еще через несколько лет началась война. Тщедушного и хилого Севера от ужасов и тягот войны уберегла медицинская справка. Военные награды достались другим. Но после Народного собрания в Албе, где Север был главой делегации от своего города, началась и его политическая карьера.

В городе на одном из двух проложенных в 1922 году проспектов стоит дом, мало, но все же отличающийся от соседних. Он тоже как они четырехэтажный, массивный, но разукрашен аляповатым орнаментом в псевдорумынском стиле. В нишах между окнами второго этажа громоздятся четыре тяжеловесные аллегорические фигуры, неизвестно что символизирующие, — впрочем, это никого особенно не интересует, — но одежды этих фигур отдаленно напоминают национальные костюмы. Старик выстроил себе дом, или, как его называли — дворец в 1922 году, чуть позже того времени, когда конки, влекомые костлявыми клячами, уступили место своим электрическим собратьям.

Север гордился не только своей репутацией преуспевающего адвоката, членством в парламенте, а позднее и сенаторством, но и тем, что он румын. Он хотел показать этим заносчивым чужакам, посматривающим, как ему казалось, на него свысока, что и румын способен выстроить себе многоэтажный дом «с лифтом» и по праву называть его дворцом. Дом был выстроен на удивление скоро. Старик, не брезговавший и саморекламой, частенько повторял, что построил дом на гонорар одного-единственного процесса. Но спустя много лет, копаясь в старых счетах, Влад обнаружил, что на дом этот было ухлопано все добро, оставшееся от Аврама Молдовану после его перехода в лучший мир; а платы жильцов едва-едва хватало на покрытие самых необходимых трат, которых требовал этот архитектурный урод.

Но об этом не знала ни одна живая душа. О своем «дворце» старик говорил с неизменной гордостью и самодовольством. По вечерам он выпивал чашку кофе с молоком, выходил на балкон и обозревал весь проспект от начала до конца. Важно и невозмутимо посматривал Север на прохожих сверху, поглаживая бородку «а ля марешаль Авереску». Если случалось пройти мимо одному из его многочисленных знакомых и уважительно произнести «Мое почтение, господин адвокат!», старик скупо улыбался и вяло махал рукой, — трудно было понять, дружественный это жест или покровительственный. Было это похоже на благословение чрезвычайно усталого пастыря…

Как-то ноябрьским днем 1944 года в газете «Вестник» жирным шрифтом, как с недавних пор повелось, напечатали сводку о положении на фронтах:

«Американская 8-я армия захватила большую часть города Метц».

«Французская 1-я армия обошла город Бельфор».

«Советские войска заняли важный венгерский стратегический объект Дёндёш и двинулись на Будапешт и Вену».

«Британская 2-я армия овладела городом Гейленкирхеном и начала наступление на Гладбек».

В последнее время старик забросил свои мемуары, отдав предпочтение более животрепещущим занятиям. Обычно он писал после обеда, теперь в эти часы он читал фронтовые сводки в газетах и размышлял о сложившемся положении. Он раздобыл где-то большую карту Европы и был на седьмом небе от счастья, если ему удавалось найти на ней нужный населенный пункт или отметить продвижение союзнических войск. Так он открыл, что есть город Бельфор, и восторженно следил за маршем возрожденной из пепла французской армии; впрочем, он вообще питал слабость к генералам, а де Голль был ему всегда симпатичен. Немцы рассчитывали на штурм Бельфора и укрепились, но французы обманули их надежды, обойдя город с флангов и не оставив противнику возможности ни отступать, ни длительно сопротивляться. Вот такие дела… Поэтому-то в газетах пишут не «захватили город», а «обошли». Старик был весьма высокого мнения о своих тактических способностях и, не имея возможности проявить их в схватке с живым противником, довольствовался тем, что предугадывал, как дела пойдут дальше. Итак, Бельфор больше не преграда, французская армия выйдет к Рейну, начнет широким фронтом наступление, и остановить ее уже не удастся.