Раду Чобану - Сумерки

Началом поисков послужила Владу маленькая заметка из старой провинциальной газетки, обнаруженная в волшебном шкафу Олимпии, в ящичке со старыми открытками. Название газеты забылось, но, по-видимому, это была газета «Стяг», такая газета выходила в том городке самодовольных и косных обывателей, где Север после университета стажировался. Между двумя объявлениями: одно под заголовком «Путешествие королевского семейства» и другого о том, что «Вдова Екатерина Майер, урожденная Иорга Буренчия, во славу господа пожертвовала православной церкви богатый аналой…» — приютилось совсем крохотное:

«Известный в нашем городе адвокат господин Север Молдовану 29 апреля удостоен степени доктора юридических наук будапештского университета».

Впервые имя Севера появилось в печати, и новоиспеченный доктор, заглянув, по своему обыкновению, в кафе, чтобы выпить чашку кофе с молоком, неожиданно увидел себя окруженным лучшими представителями румынской интеллигенции, которые устроили ему овацию, — это не могло не вызвать у него волнения и гордости. Привычная партия в бильярд обернулась веселым товарищеским ужином. Возвращаясь на рассвете в меблированные комнаты мадам Семпронии, Север громче обычного стучал тростью и пребывал в состоянии блаженного упоения собой; собственный успех он совершенно искренне почитал великим достижением нации, ибо, по его разумению, представитель издревле угнетенной Валахии выбился в ряды интеллигенции. Дорогой он напевал «Проснись, румын», а утром на изысканно-любезное поздравление Шандора Патянского де Вишага, парламентского депутата от Трансильвании, ответил сухо и неучтиво, памятуя о своем великом призвании.

За первым событием очень скоро последовало второе, и Влад нашел упоминание о нем в другой вырезке из той же газеты. На этот раз заметка попала в рубрику «брачных объявлений», в ней сообщалось:

«Господин Север Молдовану, доктор юридических наук, обручился с очаровательной барышней Олимпией Мэриуц, дочерью господина Исайи Мэриуца, приходского священника в Сихилиште. Искренние поздравления».

Отец Мэриуц уже лет сорок был священником маленького прихода в шести километрах от города. Был у священника собственный старинный просторный дом с толстыми будто крепостными стенами; в сарае стояла лакированная рессорная коляска с темно-голубыми плюшевыми сиденьями, закрытыми полотняными чехлами, чтобы не пылились. За домом раскинулся богатый сад, он тянулся до склона высокой горы, поросшего виноградной лозой с тяжелыми прозрачными гроздьями. Между лозами кое-где торчали чахлые деревца граната или персика с редкими бархатистыми плодами. В конце лета, когда закатное солнце лениво скатывалось за горизонт и на дороге поскрипывали телеги, груженные кукурузой, сад попа Исайи озарялся тихим медовым светом. Души поповен, а возможно, и попадьи наполнялись грустью. Сидели все за столом в саду под большим ореховым деревом. Исайя раскрывал газету «Стяг» или «Ведомости Трансильвании», а то и маленькую толстую книгу с покореженной обложкой и пожелтелыми, потрепанными на углах страницами; называлась книга «Александрия» [5] Жизнеописание Александра Македонского, одна из популярных народных книг. и писана была кириллицей. Обычно дальше заголовков дело не шло. Исайе больше нравилось беседовать с попадьей, сидящей на другом конце стола и занятой шитьем. Отец Мэриуц услаждался этими тихими вечерними беседами. Оранжевые блики солнца играли на его блестящей лысине, и улыбка блаженства мелькала в седой бороде, аккуратно обрамлявшей румяные щеки этого райского привратника. Барышни Олимпия и Валерия занимались рукоделием и нет-нет да и улыбнутся бог знает каким мыслям. Огромные, величиною с детскую голову, бергамотовые груши, золотистые, налитые соком, время от времени с глухим стуком падали на морковные грядки, прерывая беседу.

Каждый день в один и тот же час перед поповским домом останавливалась пролетка, — всегда одна и та же, — запряженная двумя гнедыми лошадками и с горбатым кучером на козлах. Из пролетки бойко выскакивал Север Молдовану и Думитру Попович, признанные искатели руки двух барышень Мэриуц. Появление молодых людей в Сихилиште уже никому не было в диковинку, и оба беспрепятственно нарушали семейную идиллию.

Барышни Мэриуц воспитывались в монастырском пансионе. Олимпия играла на фортепьяно, Валерия — на скрипке. Последние две недели все вокруг только и говорили о предстоящем концерте в Абации, где Валерия должна была солировать. Событие, казалось, важное лишь для узкого семейного круга, привлекло внимание румынской общественности, и, конечно, «Стяг» не преминул откликнуться на него: Влад нашел в бабушкином фамильном архиве следующую памятную вырезку из газеты.