Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

Это кровь!

Немного, но достаточно, чтобы напугать меня. Я прижимаю руку ко рту. Может, я все же беременна? Неужели я потеряю ребенка? Возможно. Но пока никаких схваток. Я сажусь и кладу руки на живот, словно защищая его. И вот тут-то мне и приходит в голову, что я знаю, чего на самом деле хочу.

Я хочу этого ребенка.

– Я намажу немного геля на ваш живот, и он может показаться немного прохладным. Ничего?

Я хочу ответить узистке, что мне делали это и раньше, но не могу вообще о чем-либо говорить. Я застыла от страха. Мой живот обнажен. Когда я лежу, он выглядит довольно плоским. Пустым.

– Ничего, – наконец отвечаю я, и мой голос напоминает писк.

– Хорошо, тогда я повожу этим вокруг вашего живота, и мы посмотрим, что там.

Я закрываю глаза, когда она водит датчиком по холодному гелю, затем медленно приподнимаю веки и искоса гляжу на экран, совершенно не понимая, что же там.

– Отлично, – весело и певуче произносит узистка. – Вот так, мамочка. Все ясно, как Божий день.

– Что ясно? Я ничего не вижу.

Она указывает на расплывчатую серую кляксу, то и дело меняющую форму и выглядящую лишенной всякого смысла. И у меня возникает странное чувство, когда узистка водит рукой поперек моего живота.

– Это ребенок, – сообщает она, и я вздрагиваю.

– Вы уверены?

– Абсолютно, – смеется женщина. – Посмотрите! Вот это бьется сердце!

Она довольно сильно надавливает на мой живот, проводя датчиком по кругу, так что я даже ощущаю небольшую боль, но стараюсь рассмотреть сердцебиение. Затем она продолжает елозить прибором по моему животу, нажимая с таким усердием, будто желает перемешать мои внутренности.

– А вот и голова. Посмотрите, мамочка!

Она глядит на экран с таким видом, словно все это сюрприз и для нее. Я сглатываю комок в горле. А потом тихо говорю:

– Послушайте, не могли бы вы не называть меня мамочкой? Пока.

– О, – узистка принимает озадаченный вид. – О! Извините. Большинству женщин нравится, когда я их так называю.

– Да, наверно, – отзываюсь я. – Но, возможно, большинство состоит не из женщин сорока трех… почти сорока четырех лет, думающих, что у них началась ранняя менопауза.

Узистка смотрит на меня через стол.

– О, дорогая, – бормочет она, – извините. Я не знала, что все так… – Она нервно водит датчиком. – Я искренне прошу прощения. Меня должны были предупредить.

Я качаю головой:

– Все в порядке. Все будет хорошо. Просто я немного в шоке, только и всего.

– Я понимаю.

Ее голос становится мягче и спокойнее – возможно, именно так она и говорит в жизни. Мы молчим какое-то время, и тишину прерывает лишь свистящий звук, доносящийся из динамиков на экране.

– Вы хотите узнать, сколько уже недель? – наконец рискует спросить она.

Пожалуйста, не говорите мне. Просто скажите, что это неправда.

– Нет, – я взмахиваю рукой. – И я не хочу знать пол.

– Хорошо, в любом случае для этого еще слишком рано. – Женщина неловко замолкает. Водит датчиком туда-сюда, затем останавливается и обращается ко мне: – Послушайте. Конечно, это не мое дело, но надеюсь, вы не возражаете, если я спрошу… Вы хотите этого ребенка?

Я ощущаю, как оно возрастает – чувство страха. Отчасти от незнания того, что происходит с моим телом. Еще недавно я умирала, а сейчас создаю новую жизнь! Я пытаюсь осознать свою ответственность. Новая жизнь. Такого я не ожидала. Все так запутано… Конечно, я хочу этого. Но разве при таких обстоятельствах?

– Я не знаю, – отвечаю я.

Женщина берет меня за руку.

– Ну, это совершенно нормально. Далеко не все уверены в этом. К тому же это стало для вас потрясением. Обдумайте тщательно. Вы можете не быть полностью уверенной, но будьте честны с собой. И со своим партнером. У вас еще есть время, если вы хотите что-то с этим сделать.

– Если только мать-природа не сделает это первой.

И вдруг все сразу обрушивается на меня. Каждое потрясение, каждый взлет и падение за последние несколько месяцев. И это уже слишком. Я разражаюсь слезами прямо перед этой женщиной, которую впервые вижу. К моему удивлению, она обнимает меня, и я рыдаю на ее плече.

– Извините, – всхлипываю я, – все это выбило меня из колеи. Просто у меня выдались напряженные месяцы…

Узистка молча обнимает меня, пока мои рыдания не стихают. А потом берет мои ладони в свои, глядя на меня с сочувствием.

– Все в порядке, – заверяет она. – Вы не должны чувствовать вину, если не хотите ребенка. Это ваше тело и ваше право.