Владимир Соколов (Узбекистан) - Остров для большой охоты

— Быстро же мы подружились — уже на «ты», — усмехнулся Богдан. — Кота я шпокнул, вот что сделал. А что с ним надо было делать, если он сидел и смерти дожидался?

— Рыбки он дожидался! — Кирилл Валерьянович сам понимал всю нелепость и этих слов, и накатившей вдруг злобы на человека, для которого Лев был скорняжным сырьем и не более, ведь если на то пошло, не далее сегодняшнего утра и сам Кирилл Валерьянович вскинул ружье на взлетевшую выпь, и вскинул только потому, что выпь живая и можно ее убить, — все это он понимал, но продолжал озлобленно: — Ждал, что его угостят!

— Я и угостил, — спокойненько сказал Богдан. — Рыбки не было, правда, да уж чем богаты… Шапка ничего получится, дырок должно быть немного.

Над столом повисло молчание. Даша было открыла рот, но Борис предупреждающе коснулся ее руки — не суйся в мужские дела. И сам сидел как воды в рот набрал. Кирилл же Валерьянович пристально смотрел на свои кулаки, сжимающиеся все крепче совершенно помимо его желания. Более того, он не знал, что они примутся вытворять в следующую секунду, и, как только он понял, что уже не волен над своими кулаками, он сквозь сжатые зубы и громко втянул холодного воздуха, поднялся и дошел к своей палатке. Порывшись там недолго, вытащил складную лопату. Темень тем временем сгустилась.

— На вас он тоже так кидался? — спросил Богдан.

— Зря ты кота застрелил, — сказал Борис. — Они дружили вроде.

— Ручной, что ли, кот?

— Обыкновенный, дикий. Только вежливый.

— Ну, вежливые долго не живут. Кто-нибудь все равно бы его употребил. Кормить собираетесь гостя, нет?

Наполнив свою миску кусками утятины, Даша подвинула ее к нему, сказала:

— Ну почему вокруг тебя, Данечка, везде возникают сложности? Так все было славно, так мы подружились с этим дяденькой, а теперь он нас точно отсюда выгонит.

— Кто, хмырь этот толстый? — усмехнулся Богдан. — Недооцениваешь своих друзей, девушка, мы его сами в три шеи…

— Не балагань, жуй как следует, — сказал Борис. — Налить?

— Опять витамины? Сосуды бы расслабить… Стоп, хватит.

— Как ты нас нашел? — спросила Даша.

— Да лодочник с огромным удовольствием вас выдал. За двести граммов спирта, но выдал бы и даром, думаю. А уж за спирт чуть не под ручку проводил, до самого острова, и как пробраться — показал.

— Вот шкура, — без особенной злости сказал Борис, подкладывая брату еще кусок, а Даша обронила:

— Неужели всю жизнь так и будет у меня в глазах двоиться? Думала хоть здесь побыть с Борькой в единственном экземпляре…

Богдан перебил ее, смачно жуя:

— В Тибете, говорят, по восемь братьев одной женой обходятся. И ничего, говорят, не жалуются в Тибете. Особенно жены.

— Не балагань, — проворчал Борис.

Из темноты появился Кирилл Валерьянович. Взял со скамьи за шиворот обвисшего кота, понес прочь.

— Эй, дяденька! — аж подскочил Богдан. — Куда поволок мою шапку?

— Сиди, — дернул Борис его за рукав. — Пускай похоронит. А ты-то куда, Дашок?

Она как будто не хотела отвечать, но с тропы обернулась:

— Больше не могу. Болтаем и жрем, вроде бы ничего не случилось. Не ходи за мной.

Вернулся Кирилл Валерьянович, перепачканный желтой землей. С утятиной было покончено, братья сидели друг против друга, одинаково кучерявые, одинаково ссутулившиеся над кружками, и даже желваки на костяшках крупных кулаков темнели у них одинаково.

— Присаживайтесь, — Богдан похлопал по скамейке рядом с собою. — Помянем котофея. Борька столько хорошего рассказал о покойном, просто слезы душат…

Кирилл Валерьянович постоял, разглядывая его в упор. Да и сел:

— Помянем, почему не помянуть… Все-таки попробуйте объяснить, зачем вы это сделали. Кошачий мех никуда не годится, есть кошатину даже вы, наверно, не станете. Зачем, объясните?

— А зачем вам мои объяснения?

— Интересно, как вы будете выкручиваться.

— С чего вы взяли, что я собираюсь выкручиваться?

— Но как-то ведь должен человек оправдать свою пакость. Не передо мной — перед совестью.

— Борь, ну чего он ко мне привязался? — жалобно сказал Богдан. — Слова употребляет — совесть, пакость… Объясни ты ему ради бога, что мне нравится делать пакости, что я нормальный патологический убийца. Для кайфа я кота убил!

— Для кайфа… — повторил брезгливо Кирилл Валерьянович. — Вот что у всех у вас вместо совести — кайф этот сучий. Короче так: на острове не уживемся. Недавно я по-другому думал, но вижу — не получится. Кота не прощу. Поэтому договоримся, что сегодня здесь переночуете, черт с вами, но завтра утром чтобы духу вашего не было на моем острове. Все ясно?