Катя Миллэй - Море спокойствия

Джош

– Настя не сможет прийти на ужин. И попросила меня по пути на работу завезти вот это. – Стоящая в дверях светловолосая женщина протягивает мне высокий торт, изящно украшенный сахарной глазурью. По краям тарелки тянется знакомый синий узор «огурцы». В последний раз это блюдо с лежащим на нем печеньем я видел на крыльце своего дома.

– Попросила вас? – с недоверием переспрашиваю я. Значит, она мне соврала и все-таки разговаривает с другими людьми? Непонятным образом меня это задевает. И довольно сильно.

– Она написала мне этот адрес под словами «Завези, воскресенье, 17.45». А внизу приписала «пожалуйста». Это самое большее, чем она меня удостоила за много лет. – В голосе слышно раздражение от того, что ей приходится что-то мне объяснять.

– О, понятно. Спасибо. – Я забираю торт у нее из рук.

Женщина смотрит на меня так, будто чего-то ждет.

– Кто ты? – наконец спрашивает она.

– Джош Беннетт. А вы кто?

– Можно мне войти?

Ее просьба лишает меня дара речи, но мне не хочется показаться грубым. Я присматриваюсь к ней. Очень худая, загорелая, со светлыми волосами – в моем представлении она даже отдаленно не похожа на серийного убийцу. Впрочем, не похожа и на Настю, хотя это, насколько я могу судить, та самая тетя, о которой говорил Дрю. Я открываю дверь шире и пропускаю ее в дом. Понятия не имею, что ей от меня нужно, если только Настя не пудрит мне мозги, а эта женщина не хочет поведать то, чего я еще не знаю.

– Марго Траверс. Настя живет у меня. – Она протягивает мне руку. В ответ я приподнимаю торт. – Послушай, я не стану ходить вокруг да около, мне скоро надо быть на работе, и, откровенно говоря, я все это не очень люблю. – Ясно. – Даже если бы мне не пришлось завозить торт, в ближайшие выходные я бы все равно пришла сюда, чтобы узнать, что происходит. – Трудно сказать, что я сейчас испытываю больше: волнение или любопытство, – но она меня точно заинтриговала. – На Настином телефоне установлен датчик слежения. – На секунду она замолкает. Видимо, дает мне время как-то отреагировать. Я молчу. – Периодически я проверяю ее местонахождение. Несколько недель назад в ее маршрутах всплыл этот адрес. С тех пор я стала проверять его чаще, и знаешь, что обнаружила? – Разумеется, знаю, и вам это известно. Спрашиваете лишь для пущего эффекта, а потом все равно скажете. – А то, что этот адрес стал высвечиваться постоянно: в девять часов, в десять, в одиннадцать. Иногда в полночь. – Все верно. Я не подтверждаю ее слова и не опровергаю. Пусть говорит, пока не спросит что-то конкретное. – Ты не хочешь мне ничего рассказать? – Она выжидающе смотрит на меня.

– А что именно вас интересует? – Мы с ней, будто семиклашки, играем сейчас в гляделки.

– Что происходит?

– Почему вы не спросите у нее?

Ее взгляд словно говорит мне: «Ага, конечно».

– Она со мной не разговаривает.

Каждый раз, когда женщина замолкает, ее взгляд обшаривает мою комнату, точно ищет у меня коллекцию порнофильмов или дверь в подпольную лабораторию по производству наркотиков. Меня несколько оскорбляет то, что эта женщина чуть ли не вытолкала Настю из дома с Дрю – кто бы мог подумать, – а теперь устраивает мне допрос с пристрастием. Видимо, все потому, что Дрю сам приходит к ним домой, стучится в дверь и приглашает Настю на воскресный ужин в обществе его родителей, в то время как я позволяю ей поздно по вечерам тайком отсиживаться у меня в гараже без какого-либо присмотра взрослых.

– Тогда почему я должен вам что-то говорить? – отвечаю я. Веду себя как ребенок. И тут до меня доходит истинный смысл ее вопроса – что она на самом деле хочет знать. И это вовсе не то, что я подозревал вначале. Эта женщина не пытается выяснить, сбегает ли ее племянница сюда, чтобы заниматься сексом. Ее волнует, разговаривает ли она со мной. Я тяжело вздыхаю. Мне хочется поскорее положить конец этому разговору: надеюсь, моего ответа ей будет достаточно и она от меня отстанет. К тому же есть вероятность, что в противном случае она начнет прибегать к угрозам и установке правил, а я не выношу ни того, ни другого. Не знаю, хочу ли я, чтобы Настя все время ошивалась у меня, но точно не позволю никому решать это за меня. Я отвечу ей – не ради нее, а ради себя. – Настя в моем классе по труду. Она сильно отстает от остальных учеников, поэтому во время пробежек приходит сюда и смотрит, как я работаю.

Женщина долгое время сверлит меня взглядом. Интересно, что она скажет?