Катя Миллэй - Море спокойствия

– А разве ты не говорил, что она живет в одном районе с Джошем? – вмешивается миссис Лейтон. Я так и слышу, как она заряжает патронами свой вопрос.

О нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Только не это.

– Джош, ты мог бы ее подвезти. Какой смысл вам ехать в одну сторону, если Джошу все равно по пути? – Складывается впечатление, будто ее взгляд охватывает нас всех разом. Как ей это удается? Мы даже рядом не стоим. Меня это жутко нервирует.

Я даже не знаю, кто из нас с Джошем более напуган. Мы с ним оба оказались в одинаково дурацком положении. Джош покорно кивает, я делаю вид, будто считаю это отличной идеей. Хорошей, разумной, практичной и совершенно непринужденной идеей.

Дрю с родителями провожают нас до машины. После того телефонного звонка Сара больше не появилась, оно и к лучшему. Джош отпирает автомобиль с брелока сигнализации, Дрю открывает для меня дверцу, а я тем временем пытаюсь решить, насколько мне нужно задрать платье, чтобы, забираясь в грузовик, не порвать его. Не хотелось бы закончить этот вечер тем, что папа Дрю увидит мои розовые трусы в горошек. Когда я наконец устраиваюсь в кабине, с пассажирской стороны подходит миссис Лейтон. К счастью, я уже сижу внутри, и мне не стоит опасаться ее объятий, но далее следует нечто похуже.

– Спасибо, что пришла к нам. Было приятно с тобой познакомиться. Увидимся в следующее воскресенье в шесть? – Заданный ею вопрос звучит как утверждение. Она склоняет голову набок и смотрит мимо меня на Джоша. – Ты же сможешь захватить ее по пути? – Ну вот опять она это делает. Потрясающе. Пытаясь отказаться, я мотаю головой. Можно написать записку. Эта информация стоит того. Лихорадочно озираюсь по сторонам в поисках клочка бумаги, но в грузовике царит все та же чистота, что и в мою первую поездку. Пусто. Надеюсь, уж Джош-то спасет меня – нас обоих. Может, на этот день у него уже есть планы и ему придется отказаться, а я только кивну в знак согласия. Но увы, нет!

– Без проблем. Спасибо за ужин, миссис Лейтон. Мистер Лейтон. – Джош кивает отцу Дрю.

– Однажды ты все-таки станешь звать нас Джеком и Лекси, – смеется он, качая головой, словно знает, что этого никогда не произойдет. – Когда тебе исполнится тридцать, например.

– Спокойной ночи, мистер Лейтон, – отвечает Джош.

Дрю машет нам с крыльца, уже болтая с кем-то по телефону, когда грузовик Джоша выезжает с длинной подъездной дорожки. Десять минут в машине с Джошем Беннеттом тянутся дольше, чем десять минут поездки с Дрю. Тот, даже сам того не подозревая, заполняет собой тишину. А Джош растворяется в ней, будто является ее частью. На обратном пути он не произносит ни слова, пока не паркуется у дома Марго уже в третий раз.

– Знаешь, ты можешь не ходить, если не хочешь. Но лучше сходи. Ты ей понравилась.

Я киваю, открываю дверцу грузовика. Шагнуть сразу из кабины и дотянуться до земли я не могу, а прыгнуть в таких туфлях, не переломав ноги, несмотря на небольшую высоту, просто невозможно. Поэтому я наклоняюсь, высвобождаю из туфель сначала левую ногу, потом – правую и спрыгиваю на дорожку. Разворачиваюсь, чтобы захлопнуть дверцу.

– И советую тебе надеть более удобную обувь, если хочешь работать за станком. На этих ходулях мистер Тернер никогда тебя не подпустит к инструменту. – Джош качает головой, будто сам не верит тому, что все это мне говорит. Наверное, ему физически больно разговаривать со мной. Я не знаю, что на это ответить. Вряд ли мистер Тернер вообще собирается допускать меня к станку, какую бы обувь я ни надела. Я снова киваю и закрываю дверцу.

Сейчас почти десять часов вечера. В любой другой день в это время я бы уже надевала форму для бега и кеды. А теперь разрываюсь между необходимостью пробежаться и осознанием того, что сегодня бег не сможет в полной мере сослужить свою службу. Впервые за две недели я сомневаюсь, нужна ли мне пробежка. Обычно во время бега мне думается лучше, и сегодня пищи для размышлений хоть отбавляй, но в том-то и проблема. Поскольку здесь нет беговой дорожки, мне приходится идти на улицу, а бегая по городу, я вынуждена распылять все внимание. Постоянно следить за множеством вещей, отмечать любой звук, отголосок или движение. В такой ситуации сложно о чем-то думать. То же самое происходит и в окружении людей: приходится сосредоточиваться на чем-то одном, чтобы случайно не отреагировать вслух на что-то или кого-то. Желание говорить – вполне естественная потребность, и следует постоянно оставаться начеку, дабы не сорваться. Я полагала, что со временем станет легче. Сложно должно было быть в самом начале. Но оказалось, все совсем наоборот. Когда я только замолчала, мне просто нечего было сказать. Да и не было никакого желания. Теперь же мне все отчаяннее хочется выговориться. Множество мыслей постоянно атакуют мое сознание, а я вынуждена их сдерживать. Это сильно выматывает.