Катя Миллэй - Море спокойствия

– Почему ты не привез ее сюда? – спрашиваю я.

– Привез. – Дрю замолкает и смотрит мне в глаза, позволяя мне переварить услышанное. За всем тем кошмаром, что приключился с Солнышком, я совсем забыл, чем занимался сам в то время, как она была в спальне с Кевином Леонардом. – Ну-ка, вспоминай, Джош. Мы приехали к тебе домой около двух часов назад. Гараж был закрыт, свет выключен, и я, решив, что ты уже спишь, воспользовался своим ключом. Мы вошли в дом и, угадай, что услышали?

– Она вошла вместе с тобой. – Это даже не вопрос. А ручная граната.

– Я думал, что в этой ситуации ей поможет только встреча с тобой. – Его голос источает горечь и сарказм. Я даже не знаю, кого из нас двоих он в эту минуту презирает больше.

– И что она сказала? – произношу я едва слышно, поскольку не хочу знать ответ. С того дня, как она ушла из моего дома, я только и думал о том, когда она вернется. И вот сегодня это случилось.

– Ничего. Она не проронила ни слова, с тех пор как мы вошли в дом.

– Мне нужно увидеть ее. – На самом деле, я не хочу этого. Не хочу осознавать, что ей известно то, чем я занимался. Не хочу думать о том, что я и сам знаю, чем занимался. Мне просто нужно увидеть ее. Убедиться, что она здесь, что с ней все хорошо, даже если она меня ненавидит. Возможно, мне не вынести ее боли, но ненависть я переживу.

– Нет.

– Нет?

– Нет. – Категорично.

– Да кто ты такой, чтобы запрещать мне видеться с ней?

– А кто ты такой, чтобы думать, будто тебе можно?

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что, когда мы входили в твой дом, она выглядела ужасно, но когда выходили, вид у нее был еще хуже.

Мне вдруг становится плохо. И это не в переносном смысле. Меня вот-вот вырвет. Должно быть, Дрю видит это по моему лицу, поскольку тон его голоса немного смягчается. Или же он просто устал от этой отвратительной ночи.

– Джош, даже если бы я считал это возможным, а это не так, потому что сейчас ты очень напоминаешь меня и совсем мне не нравишься. Даже если бы я считал, что ты можешь с ней увидеться, это решать не мне.

– Она сама не хочет меня видеть.

– Именно, – подтверждает Дрю. Он не пытается вселить в меня ложную надежду, и я впервые за эту ночь благодарен ему. – Ты когда-нибудь расскажешь мне, что между вами произошло? – продолжает он свои расспросы.

– Нет.

– Ладно. Может, тогда скажешь, почему ты спишь с Ли? – произносит он ледяным тоном, под стать выражению своего лица.

– Мы спим с ней уже много лет. – Так и есть. Это вошло в привычку. Формально я ничего плохого сегодня не сделал. Никем не воспользовался. Никому не изменил. Не оставил Настю наедине с этим пьяным отморозком. Я могу привести еще много доводов – Дрю, Солнышку, самому себе, – но, несмотря на это «ничего плохого», не перестаю чувствовать себя козлом.

Я даже могу сказать, почему так сделал. По той же причине, что и в первый раз, и во все последующие разы. Это давало мне успокоение, помогало чувствовать себя нормальным. Ли появилась на пороге моего дома, поздоровавшись, вошла, и ее поведение, как всегда, было абсолютно простым и естественным. Она села на диван, и мы стали смотреть телевизор. В какой-то миг она наклонилась ко мне и поцеловала. Но уже через секунду отстранилась с виноватым видом. А когда я ничего не сказал, снова меня поцеловала. Я не возражал, поскольку мне больше не нужно было за это расплачиваться или делать выбор. Настя сделала его за меня.

Тогда Ли взяла меня за руку и повела в мою комнату, я последовал за ней. Мне хотелось хотя бы на одну ночь притвориться, будто я ни по кому не скучаю.

– Ты ведь ее не любишь. – Звучит как обвинение. Будь во всей этой ситуации хоть капля смешного, я бы рассмеялся, потому что не понимаю, как Дрю умудряется говорить об этом с таким невозмутимым видом. Мне хочется врезать ему – не только за это, но и за многое другое. Однако в глубине души я понимаю, что мне не нужен еще один повод злиться на себя. Может, стоит ударить его, чтобы он ответил мне, ведь я это заслужил. Хочу, чтобы он ударил меня. Хочу, чтобы он колошматил меня по лицу – так я не буду чувствовать ничего, кроме боли. Остальные чувства слишком невыносимы.

Я отхожу в другой конец комнаты, держа между нами дистанцию, но он следует за мной, опускается на диван и вздыхает так тяжело, словно это была самая долгая ночь в его жизни. Думаю, так оно и есть, но сочувствия он от меня не получит.

– Ничего нового ты мне не сообщил, Дрю. Давай выкладывай все гадости, что хотел мне сказать, и уходи.