Катя Миллэй - Море спокойствия

После возвращения домой мы собираемся заняться отделкой, но тут начинается дождь. В закрытом гараже работать невозможно, да и покрытие из-за влажности становится мутным. Теперь уж я разбираюсь в таких вопросах. Благодаря Джошу и урокам труда.

Поэтому днем мы остаемся на кухне. Я подумала: раз уж он обучает меня разбираться в древесине, я могу научить его печь нормальное печенье. Во время готовки я ругаюсь на Джоша за то, что он насыпает муку в мерный стакан. А он специально продолжает это делать, лишь бы меня позлить. Тогда я отбираю у него муку и стакан и насыпаю все сама.

– Зачем мне учиться печь, если у меня есть ты?

– Понимаешь, – говорю я, пододвигая к нему мешок с коричневым сахаром и еще один мерный стакан, раз ему так нравится все отмерять, – однажды меня может не оказаться здесь, в этом случае ты останешься без печенья и сильно расстроишься. – Я тут же жалею о сказанном, как только слова слетают с моих губ. Мысленно хватаю это идиотское предположение, пинаю его между ног, а когда оно сгибается пополам, бью коленом по лицу, чтобы больше никогда не показывало свою уродливую рожу. К несчастью, уже слишком поздно.

– Все нормально, – тихо произносит Джош с едва различимой улыбкой. – Я на это больше не реагирую. Хотя многие думают иначе и боятся сказать лишнее. Не будь как они, ладно?

– И тебя это не злит?

– А какой смысл?

– Значит, тебя это устраивает?

– Я сказал, что не злюсь. Но не говорил, будто меня это устраивает. Я понимаю всю ту чушь, что болтают люди. Это естественно. Неизбежно. Такова жизнь. Разумеется, приятного мало, когда кто-то исчезает из твоей жизни, будто его никогда не было. Но злостью все равно тут не помочь. Уж я-то знаю. Сам все время ходил злой на всех. Мне надоело.

– Я бы на твоем месте была самым злым человеком на свете.

– Думаю, ты уже такая.

Спорить с этим заявлением бесполезно, поэтому я принимаюсь показывать ему, насколько сильно нужно растирать сахар. А у самой при этом гадко на душе.

– Когда закончим с печеньем, не поможешь мне передвинуть от стены кофейный столик? Пора бы уже избавиться от той рухляди, что стоит перед диваном, – меняет тему Джош, избавляя меня от неприятных мыслей.

– Ты хочешь любовь всей своей жизни поставить в центр комнаты, чтобы Дрю мог осквернять ее своими ботинками в любое время, когда ему захочется? – Меня искренне удивляет такое решение, потому что я знаю, как дорог Джошу этот стол.

– С каких это пор он стал любовью всей моей жизни? – изумляется он.

– Ты говоришь о нем как о своей девушке.

– Ну что тут сказать? – Джош пожимает плечами. – Этот стол вызывает во мне желание быть лучше. Неужели ты ревнуешь?

– Ты же знаешь, Дрю не переживет, если лишится возможности класть ноги на стол. Если только ты ему не позволишь.

На лице Джоша отражается ужас. Видимо, представляет себе такую картину.

– Пусть остается там, где стоит.

– К твоему сведению, – сообщаю я ему, – однажды мне надоест делить тебя с этим столом, и тебе придется выбирать между нами.

– К твоему сведению, – передразнивает он, – я скорее порублю этот стол на дрова, чем предпочту кого-то или что-то тебе. – Подобное заявление кажется мне нелепым, но Джош пронзает меня серьезным взглядом, давая понять, что вовсе не шутит. Надеюсь, он все-таки не станет этого делать.

– Жаль будет его лишиться. – Я забираю у Джоша пачку коричневого сахара и ставлю на место – повод отвернуться. Я сейчас не настроена вести серьезные беседы, а наш разговор то и дело сворачивает на темы, которые мне не хочется обсуждать. – К тому же у тебя нет камина.

– Тебе невозможно сказать что-то приятное.

– Возможно. Но проблематично, – небрежно бросаю я в надежде, что он тоже сменит тон. Пытаясь как-то его отвлечь, я приподнимаюсь на цыпочках, чтобы поцеловать. Джош явно понимает, что я делаю, поэтому медлит всего секунду, прежде чем, обхватив рукой мой затылок, приникает ко мне в поцелуе. Его губы мягко исследуют мой рот, словно выведывают все мои тайны. Но вот я отстраняюсь – он провожает меня взглядом. Отхожу и включаю миксер в надежде, что его гул не позволит нам вести разговор.

– Расскажи мне, откуда у тебя этот шрам. – Эти слова возникают ниоткуда и отовсюду одновременно.

– Нет, – шепчу я. Из-за шума миксера ничего не слышно, но он точно знает, что я произнесла. Хуже всего то, что мне хочется все ему рассказать, и меня это сильно пугает. Джош дарит мне чувство защищенности, а я и не предполагала когда-нибудь снова его испытать.