Маартен 'т Харт - Полет кроншнепов

— Давай зайдем сюда, — предложила Адриен, когда мы поравнялись с гостиницей «Швайцерхоф», — тут неплохо кормят.

— Ну что ж, — согласился я, — целиком полагаюсь на твой вкус.

Мы сидели за столиком напротив друг друга, и мне не хватало дробного постукивания ее каблучков, поэтому разговор сначала не вязался, однако после бокала «Фандана» напряженность мало-помалу сменилась состоянием щедрой душевной откровенности, и я рассказал ей об оляпке и травнике.

— Почему ты не стал орнитологом? — поинтересовалась она. — Тебя, по-моему, ужасно занимают птицы.

— Мне показалось, что биология клетки, и в частности клонирование, очень перспективны. Научившись выращивать тканевые культуры, мы в конечном итоге сможем заниматься моделированием роста раковых образований. Раньше мне всегда представлялось, что овладение закономерностями роста тканей поможет нам в борьбе с раковыми заболеваниями.

Я верил от начала и до конца в то, что говорил, я не лгал, и тем не менее здесь не было ни единого слова правды.

— Ну а сейчас что же, ты разуверился в правильности своего выбора и потерял надежду раскрыть причину или причины возникновения рака?

— Да нет, но я занимаюсь сейчас опытами на тканях под другим углом зрения.

— Что так?

— Видишь ли, к нам на конгрессы сейчас зачастили врачи, которые тоже занимаются проблемами такой взаимосвязи. Пусть они себе и работают над искоренением рака, а для меня этот идеал остался в прошлом.

— Трудно понять. Разве невозможно разделить свои идеалы с другими?

— Для меня — нет, исключено. В моем представлении идеал подобен женщине, верность которой можно сохранить лишь в том случае, если знаешь, что она не позволит себе быть сегодня с одним, а завтра с другим.

— Господи, какие же вы все ненормальные.

— Кто — все?

— Да вы, мужчины.

— Почему же?

— Все вы живете какими-то юношескими представлениями, в мире идеальных понятий, не отрицай, мне часто приходилось это слышать, особенно среди ночи avant ou après l'amour [20] До или после любви (франц.) . . Твой опыт не подсказывает тебе, что люди готовы раскрыть свою душу именно в эти минуты? Или ты из числа мужчин, которые в подобной ситуации стараются выговориться сами и слушают только себя?

Большой глоток «Фандана» помог мне скрыть внезапное замешательство, к тому же передо мной на столе было такое обилие еды и питья, что я мог спокойно отсидеться за ними, спрятаться от прямого вопроса, но сердце мое наполнилось тоской — скольких мужчин она знала, с какой легкостью и естественностью она говорит о таких вещах, не сомневаясь при этом ни на секунду, что и у меня есть подобный опыт, что и я будто бы не способен слушать другого человека, — это я-то, который не знает, что такое женщина; мне нужно ответить ей, но я не в состоянии.

— У всех молодых людей, наверное, проявляется эта черта, — продолжает она, слава богу не требуя от меня ответа, — я бы сказала, склонность к мечтам об идеальном, вернее, к идеальным амбициям, потому что тщеславие есть оборотная сторона высших стремлений, как ты думаешь?

— Пожалуй, в этом есть свой смысл.

Ну вот, наконец и я что-то сказал, пусть даже банальность, теперь она может взять свой бокал и немного отдохнуть, а мне уж придется подыскать какое-то более солидное продолжение разговора.

— Может быть, я утерял веру в идеал оттого, что достиг очень многого, а возможно, так и должно быть, когда начинают свершаться твои чаяния и надежды и ты вдруг обнаруживаешь, что все идет далеко не так, как ожидал, тогда возникает ощущение пустоты и утраты.

— Едва ли женщина поймет и примет это.

— Отчего же ты стала заниматься биологией клетки?

— Мой старший брат учился на химическом, а отец твердил, это, мол, не женского ума дело. Я решила доказать ему, что мне по плечу такая, да и вообще любая работа и я ничем не хуже, потом выяснилось, что у меня есть склонность к скрупулезному анализу и соображаю я неплохо, более того — даже очень хорошо, вот так из химии я шагнула в биохимию, где требуется исключительно точный подход к предмету. А благодаря биохимии позднее нашла себя в клеточной биологии. Но идеала у меня никогда не было. Хотя, может статься, ты назовешь идеалом мое вечное стремление любой ценой утвердить свое равноправное «я» там, где властвовали мужчины.

— А сейчас?

— Все то же. Мне, например, не по себе, что рядом сидит мужчина, преуспевший больше, чем я.

— Это просто везение.

— Нет, не думаю. В первую очередь все дело во времени, какое человек уделяет своей работе, а вот я — надо же было сообразить! — выскочила замуж, хотела иметь детей, но научная работа и дети — вещи несовместимые, потому что труд исследователя требует стопроцентной отдачи, и мужчина может себе это позволить, даже если в семье есть дети, женщина — нет.