Жорж Старков - Анархо

— Вовкины… — улыбнулся Лидс, доставая растрескавшиеся от времени коробчонки. — Ещё из басика, похоже.

— Да? — краем глаза недоверчиво зыркнул Барбер. — А, может, бывшего хозяина?

— Не, — уверенно замотал головой Лидс. — Такое дерьмо только Шарик, по ходу, слушает.

— Да, почему? Вон, «Green Day» есть.

— Есть. Но альбом паршивый.

— Всем нравится.

— Это потому, что все идиоты. Вот и нравится.

— Да, иди ты, — хмыкнул Барбер и безаппеляционно скормил диск пожилой магнитоле. Та чуть задумалась, пережёвывая поцарапанный носитель и всё же расщедрилась на первые, а затем и последующие ноты.

Лидс устало упёрся пылающим лбом в холод стекла. Стало уютно спокойно. Отчего-то давно заезженная шаблонность стандартных панковских риффов в этот раз не вызвала раздражения. Наверное, именно потому, что всё знакомо, понятно, предсказуемо. Очевидно, так и должно быть на пороге неизвестности. Всё привычное обретает особенный ореол домашней теплой махровости. Старые мотивы, старые ощущения, старые очертания давно изученного мира.

— Ты на три часа договаривался? — беспардонно вырвал Барбер из кокона накатившего спокойствия.

— На три.

— Опаздываем.

— Опаздываем, — легко согласился Лидс. — Ничего. Подождут…

ВВП со Спайком, похоже, вовсе выпали из времени. Стояли у неизменного для практически каждого российского города памятника вождю мирового пролетариата, о чём-то живо трепались, энергично жестикулируя и даже иногда подпрыгивая на месте. А потому, скорее всего, тот факт, что Лидс объявился двадцатью минутами позже намеченного срока их, ни коим образом, не тревожил.

— Здарова, бандиты, — хлопнул Лидс бугристую спину Спайка, вполне уважительно пожал узкую ладонь ВВП. — Как сами?

— Да, нормуль, — почти хором отозвались молодые скауты. — Как сам? Куда пропали? Что с Шариком? Это правда? — принялись наперебой сыпать вопросы.

— Никуда не пропали, нормально всё… — отмахнулся Лидс. — Так, по работе… А с Вовой — увы… — непроизвольно уронил взгляд, но, тут же, поднял, впившись в обеспокоенное глаза младших «Анархистов». — Дело есть. Серьёзное. По вашему профилю. Справитесь — замолвлю словечко. Будете с основой на выездные акции, так сказать, штатными скаутами гонять.

— Да, без проблем, — вальяжно, но очень серьёзно отозвался ВВП, прямо по-президентски, под стать прозвищу.

— Что делать надо? — устремился к конкретике Спайк.

— Помните тех двух мудаков, что вы вели в день акции на клубной базе? — расправил Лидс плечи, возрастая над юрким и приземистым парнем и почти сравниваясь с более габаритным скаутом. Ребята переглянулись, уверенно кивнули. — И, да — об этом должно знать только вы и я. Иначе…

Лидс даже на секунду задумался, подбирая нужное слово. Искал глазами подсказку, где-то в вышине. Словно вот-вот должен был пролететь небольшой шустрый самолётик, как в добрых фильмах, и вписать в небеса пугливой сизой вязью искомый ответ. Однако подсказок, по волшебному случаю, так и не всплыло.

— В общем, — шумно выдохнул он, — иначе нам всем пиздец…

Продрогшая дорога сменялась лощеностью городского асфальта центральных улиц, продавленной вольностью федеральной трассы и раскатанной ухабистостью межпоселковых переездов. Магнитола послушно гоняла по кругу «американского идиота» от «Green Day». Барберу давно хотелось сменить на что-то другое, но рука как-то не поднималась.

Отчего-то казалось, что эту запись Шарик слушал так же, на репите, и ему бы не понравилось, что кто-то вольничает, сменяя музыку по своему вкусу. Хотя, случаев когда он сам выбирал плейлист, как-то вовсе не вспоминалось. Кто-то обязательно совал под нос свой диск, а вечный водитель лишь едва заметно улыбался, пожимал широкими плечами и никогда не спорил. Наверное, и сейчас не стал бы. Но проверять всё равно не хотелось.

Да и Лидс, судя по всему, прислушался, притих. Сидит, да подглядывает на резво пробегающие мимо столбы, указатели и целые деревеньки. Всё казалось спокойным. Словно прижухшим перед неизбежностью неминуемого шторма. Лишь взбрыки Бэкхема скреблись где-то в подкорке. Взял, собрался, уехал. Ни слова, ни полслова… Оскорбился.

Барбер прекрасно понимал обоих товарищей. Понимал Бэкхема, последние два дня в ярости смеряющего квадратные метры деревенского домика и каждый час разражающегося истерикой, по поводу того, что друзья ничего не делают. Понимал Лидса, который настоял на том, чтобы младший товарищ остался за бортом лодки, что раз и навсегда увезёт по другую сторону границ извечного табу. Увезёт безвозвратно и, вполне возможно, очень скоро даст течь, да пойдёт на самое дно. Глубоко. Вплоть до холодного бетонного пола колонии особого режима. А, может, даже и на несколько футов под землю.