Натан Энгландер - Ужин в центре Земли

— Если я тебе не поверю, как ты к этому отнесешься? — спрашивает картограф.

— На здоровье, дело твое. Сейчас такое время — каждый во что хочет, в то и верит. — Он пожимает плечами. — Но скажи все равно. Если бы я все еще мог, что бы ты попросил меня переместить?

— Женщину, — говорит картограф.

— Так ты ради этого ко мне пришел? Столько переживаний из-за того, что надо какую-то родственницу переправить в Египет? Почему сразу не сказал? Если она не в списках, если на нее ничего нет, медицинский туризм никто не отменял, этим мы занимаемся.

— Дать взятку, бумажку подделать — не то же самое, что переправить под землей, — говорит его сын. — Для нас медицинский туризм — побочная деятельность.

Отец поворачивается к сыну, его настроение меняется в долю секунды.

— Почему ты здесь? Что там с углями?

Сын ныряет в кухню, а затем идет из нее через комнату наружу с подносом, полным мяса. Когда за ним закрывается дверь, картограф говорит:

— С этой женщиной мы не родственники. Да, ее надо переместить, но не отсюда туда.

— Без разницы, в какую сторону. Все маршруты перекрыты. Тоннели затоплены и обрушены.

— Я знаю, — говорит картограф. — Но я про другие тоннели. Между нами и Израилем.

Лицо хозяина багровеет. Он вскакивает, хватает пульт и выключает телевизор. Его сын просовывает голову в комнату, и хозяин рявкает:

— Иди к шашлыкам и закрой дверь!

Потом поворачивается к картографу, полный ярости.

— О чем ты мне толкуешь? Нет таких тоннелей!

— Я хочу провести женщину. Еврейку из Израиля.

— Смертная казнь! И тебе, и ей, и, скорее всего, мне тоже — за само обсуждение.

— Я ей то же самое сказал, — кивает картограф. — И поэтому я не хочу, чтобы она прошла весь путь. Хочу только встретиться с ней внизу.

— Что это значит — встретиться внизу?

— Свидание. В любом подземном коридоре, какой ты укажешь.

— Все это ради свидания? Ты хочешь трахнуть кого-то в тоннеле?

— Поаккуратней, — говорит картограф. — Свидание, да. Я хочу, скажем так, снять на один вечер тоннель, ведущий в Израиль.

Хозяин идет к боковому столику и шарит в ящике. Достает пачку сигарет и коробок спичек. Зажигает сигарету и глубоко затягивается несколько раз.

Когда никотин подействовал и к нему вернулся дар речи, он говорит:

— Чистейшее безумие. — Затем, помолчав: — С чего ты взял вообще, что он существует, тоннель в Израиль?

— Для следующей войны. Для войны, которая точно будет. Я знаю, что они есть. И я знаю, что их прокладываешь ты.

Хозяин подходит к двери. Запирает ее и прислоняется к ней спиной.

— Давай вообразим, — говорит он, — что я не сигарету, а пистолет вынул из ящика. — Направив сигарету картографу в лицо, продолжает: — Давай представим себе, что я девятимиллиметровым целюсь тебе между глаз.

— Представил, — говорит картограф.

— Чувствуешь?

Картограф отвечает взглядом, не решаясь кивнуть.

— Хорошо, — говорит хозяин. — А теперь скажи мне. Это не разводняк, не двойная гребаная игра? Потому что я пустил тебя к себе в дом, рассказал тебе про свой бизнес, а теперь собираюсь разделить с тобой любовно приготовленную еду.

Картограф, стараясь не выглядеть паникующим и вместе с тем не желая обидеть собеседника слишком спокойным видом, отвечает:

— Это искренняя, честная просьба.

— Потому что это тебе не хухры-мухры, это крупные дела, заказ с самого верха, оплачивает Иран — вот что они такое, эти тоннели, которых нет. Серьезная штука — серьезней некуда.

— У меня личное, сугубо частное дело. Я не собираюсь улизнуть через этот тоннель и не замышляю ничего героического и самоубийственного. Я хочу повидаться с женщиной, от которой я без ума.

— А ты не думаешь, что она шпионка, что ей надо узнать, где вход в тоннель, а может, и убить тебя внизу?

— Ручаюсь, что нет, — говорит картограф, не добавляя: «Теперь уже нет», потому что это лишнее сейчас.

— И ты не собираешься нас продать, как сын шейха Юсефа? [25] Имеется в виду Мусаб Хасан Юсеф (р. 1978), сын одного из основателей движения ХАМАС, с 1997 по 2007 г. работавший на израильские спецслужбы.

Хозяин плюет на пол из отвращения к изменнику.

— Нет, — говорит картограф.

— Еврейка в этих тоннелях — они в страшных снах такое видят.

— Повторяю: я никуда не хочу ее переправить. Она так же сильно, как я, хочет повидаться. Мы бы поужинали вдвоем. Побыли бы вместе, прикоснулись бы друг к другу. — Картограф не знает, был ли у него когда-нибудь момент важнее. Как сказать, как объяснить ему, что речь идет о той, кого он дожидался всю жизнь, сам того не зная? Что человеком, без которого он жить не может, волей судьбы стала та, от кого меньше всего можно было этого ждать. — Я в ловушке, — говорит картограф. — И я влюблен.