Павел Селуков - Халулаец

У меня закружилась голова, но я скрипнул зубами и продолжил допрос:

— Чё за доля?

— Героин, бля... Трафик.

— Ты мажешь, парень. Барон скорее отдаст дочь, чем пустит чужаков в такой бизнес.

— Не отдаст. Она рулит темой.

— Что?

— Баваль... Она заправляет всем. Видишь, сколько цыг за ней набежало? Ты спас змею, мудак.

Последние слова он проговорил жутко ощерившись. Я быстро поднялся на ноги.

— Вася, у Жилика есть ствол?

— Да, ему Олежек свой отдал, на всякий случай.

Ни слова не говоря, я сорвался с места и побежал к «Ниве». Пацаны кинулись следом. Машины не было. Жилик лежал на спине, раскинув руки. Я бросился к нему — аккуратное отверстие посередине лба уставилось на меня в упор. Я замотал головой и ненадолго завис. Потом стал рыть землю. Она взлетала в воздух и превращалась в пыль. Пацаны рыли рядом. Прибежал Олег. Руками, стволами, ножами мы выкопали могилу. Затащили в нее Жилика. И как собаки забросали тело землей. От физических нагрузок стало немного легче.

— Чё будем делать, Пахан?

Васян курил уже третью сигарету и смотрел исподлобья. Олег и Саня сидели на корточках.

— Идем в овраг. Надо прошмонать быков.

— Нахера?

— Забрать ключи от машины. На пирсе их много.

— Три штуки, — тихо уточнил Саня.

Мы двинулись к оврагу. Пока шмонали, я прошел мимо Барябы, его ощеренное лицо разгладилось, глаза смотрели в небо. Отыскав ключи, мы добрались до пирса и залезли в покоцанную «Приору». Вася дал по газам. Ехали молча, за окном мелькали сосны, солнце плясало на иглах, а в моей голове звенела пустота и почему-то кололо в груди...

За окном расходилась весна. После операции по спасению Жилика прошло полгода. Уже который день я сидел за ноутбуком, изучая план здания, подходы-отходы и прилегающую территорию. Новая работа — охрана блатного депутата Столярова — требовала дотошности и отнимала много сил. Прихлебывая гекуро, я пытался определить возможные снайперские точки. Тут мне позвонил Вася Афганец. Он нашел Дашу. Картель, в котором она заправляла, гнал трафик через Краснокамск до Заостровки. Однако верхушка картеля обреталась в области.

Подняв старые связи, я вышел на оружейника. Продал, что мог. Купил СВД и старую «девятку». Пацаны об этом не знали — я решил посчитаться самостоятельно. Определив место, время и расстояние, я уехал в лес и пристрелял винтовку. На следующий день, вырядившись в бомжа, занял позицию на чердаке трехэтажного дома.

С опозданием на десять минут Даша вышла из подъезда. Она была одна. Мой палец лег на курок. Я втянул воздух и замер, слушая удары сердца. Девушка подошла к машине и повернулась ко мне спиной. Я стал медленно водить взглядом по синему пальто. Уперся в левую лопатку. Вдруг знакомым взмахом руки Даша заложила прядь за ухо. Я перестал считать удары сердца. Потерял концентрацию. Отвернулся. Потом снова посмотрел в прицел. В то же мгновение Даша резко обернулась. Я отпрянул. Палец дрогнул. Невидимый кулак ударил девушку в грудь и сбил с ног. «В яблочко!» — вонзилось в голову. Стало нечем дышать. Я вскочил, отшвырнул винтовку и побежал к ней. В густом тумане ноги вынесли меня на улицу. Тут из подъезда один за другим стали выскакивать цыгане. Черные квадраты рубашек... Тупые дула стволов... Но я успел добежать. Ее подбородок был перепачкан кровью. Я упал на колени и схватил девушку за плечи. Потряс. Притянул тяжелое тело к себе.

Кто-то схватил меня за волосы:

— Пошел нахер, бомжара! Без тебя разберемся! Посыпались удары. Лаковый ботинок прилетел в нос. Еще и еще. Цыгане оттащили меня в сторону. Бросили на землю. Я перевернулся на спину и уставился в небо. По нему проплывали большие пухлые облака. Потом мир дрогнул, и я потерял сознание.

Егор Саныч был мужиком жестким. Родился под Нытвой пятым ребенком в семье. Огляделся, а отец-то запойный, а мать инвалид. Как реагировать на такие обстоятельства? Егор Саныч, тогда еще Егорка, выучился собирать грибы, ставить силки на птиц, удить рыбу, бить из лука (луки в тех краях из вереска делали и черемухи). В начале 1980-х Егорка ушел в армию. Сначала он служил на острове Русский морским спецназовцем (их называют халулайцами, по названию бухты Холуай), а потом его командировали под Кандагар. В Афгане лесные умения Егора пришлись в жилу. Он пробыл «за речкой» полтора года и все полтора года служил разведчиком. Что он там повидал — одному Богу известно, а может, Бог отворачивался. Вернулся Егор в восемьдесят третьем и тут же уехал в Пермь. В Перми он получил корочки сварщика и автослесаря. Устроился на нефтебазу.