Павел Селуков - Халулаец

— Ладно, забирайся. Надо идти.

Даша легла мне на спину, и мы выбрались наверх. Два километра я прошел быстрым шагом, не переходя на бег. Натужное дыхание мешало слышать лес. Вскоре мы вышли к «Ниве». Схорон был пуст.

Пройдя чуть дальше, я ссадил Дашу под раскидистую ель. Сел рядом. Выкурил две сигареты. Пацаны ушли. Значит, нужно продержаться сегодняшний день и, возможно, ночь. Помощь обязательно придет. К тому же вырваться из капкана с девчонкой на плечах я все равно не мог. Щас быки прочесывают лес по ту сторону пирса, думая, что мы пошли к городку или к поджидающей машине. Пройдет минут двадцать прежде, чем они окажутся здесь. Это время надо использовать по полной морде. Найти укрытие, спрятаться, затаиться. Но где? Раскинув мозгами, я решил идти оврагами. Был шанс, что в одном из них окажется пещера или что-то вроде того.

— Слушай сюда, Дашка. Щас идем оврагами — ищем укрытие. Пещеру, нору, яму... Не важно. Лишь бы продержаться до темноты.

— Ладно. А когда стемнеет?

— Когда стемнеет, здесь уже будут мои друзья. Как вывих?

Она молча протянула ногу. Я задрал штанину и увидел, что дело плохо. Нога распухла и посинела. Достав из рюкзака бинт и фляжку, я смочил марлю водой и туго обмотал лодыжку. Даша надела рюкзак и устроилась на моей спине. Мы отправились искать убежище. Солнце двигалось к зениту. День обещал быть жарким.

Прошагав около километра, на склоне третьего оврага мы нашли поваленное дерево — огромный тополь. Его корни разодрали землю и образовали нору. Забравшись в нее, я расчистил руками площадку, застелил ее еловыми лапами, затащил Дашу внутрь и уложил подальше от входа.

В норе было сумрачно — свет проникал украдкой. С большим усилием сняв мокрые берцы и подсунув Даше под голову куртку, я достал из рюкзака два «Сникерса» и бутылку воды. Мы поели. Облизывая фантик, я вспомнил про рацию. Вытащил ее из кармана и попытался выйти на связь. Рация не фурычила. Видимо, промокла, когда я выпрыгнул из лодки. Последняя ниточка, связывающая меня с пацанами, оборвалась. Правда, оставался шанс, что рация просохнет на солнце.

Выбравшись наружу, я положил рацию на поваленный тополь. Вернувшись, вытащил пистолет, проверил затвор и обойму. По виду ствол был сухим, однако поручиться, что он выстрелит, не получалось. Положив его рядом, я лег на лапы. Даша все это время ощупывала ногу. Потом легла и заелозила.

— Ветки колются.

Она произнесла это равнодушно и куда-то вверх.

— Не обращай внимания. Просто закрой глаза и поспи. Нам нужны силы.

— Для чего? Думаешь, мы выберемся?

— Как пить дать!

Последнюю фразу я произнес со всей доступной мне уверенностью. И даже улыбнулся в глиняный потолок неизвестно чему. Вскоре мы задремали. Но поспать долго у меня не вышло. Через полчаса я открыл глаза и прямо перед собой обнаружил Дашино лицо. Она спала на моей руке. Ее дыхание согревало мне щеку.

Я закрыл глаза. Мне показалось стремным вот так вот глядеть на спящего человека. Но заснуть не удалось, и мой взгляд стал перебирать Дашины черты. Сначала он прикоснулся ко лбу. Иногда по нему пробегали морщинки, словно девушке снился тревожный сон. Потом обследовал веки, нос и приоткрытые губы. Их расположение придавало лицу беспомощный вид. Тяжеловатый подбородок нарушал это впечатление. Затем взгляд вернулся к векам. Рассмотрел голубоватые капилляры, отметил длинные ресницы и хрупкую белизну.

Тут ресницы дрогнули. Я резко зажмурился, услышал смешок и открыл глаза. Даша улыбалась. Я улыбнулся в ответ. Она не убирала голову, я не шевелил рукой. В полной неподвижности и тишине мы смотрели друг на друга, и почему-то это было очень важно. Сложно объяснить. Спустя какое-то время Даша уснула, я — вместе с ней.

Проснулись мы уже вечером, в шестом часу. Надо было проверить рацию. Я надел берцы, осторожно выбрался и огляделся. В лесу стояла такая тишина, что в существование быков как-то не верилось. Рация просохла и зафурычила, но на связь никто не выходил. Вернувшись в нору, я снова улегся на еловые лапы. Даша повернулась ко мне и сказала:

— Дай мне руку.

— Зачем?

— Мне так удобней спать.

Я протянул руку, и она положила ее себе под голову. Мы снова оказались лицом к лицу. Воцарилось молчание, которое не обламывало. Его нарушила Даша:

— Можно спросить?

— Давай.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— Разве не Пахан?

— Нет. Это просто погоняло.

— Понятно. А как ты его получил?

— Долго рассказывать. Да и неинтересно это.