София Синицкая - Повести и рассказы [Авторский сборник]

Узнав о беспорядках в избе у отца Иоанна, Борис, как человек военный, приступил к решительным действиям. Он принёс нам своего кота и разложил в подвале ядовитую приманку. Крысиное войско отступило, но тут судьба послала мне другое испытание.

В течение нескольких дней у дома на холме часто слышалось неведомо откуда доносящееся жалобное блеяние. Погода портилась, ветер выл, деревья шумели, теряя листья. Иногда блеяние умолкало, а иногда вновь становилось отчётливо слышным. Мы обшаривали заросли молодых берёз вокруг дома, думая встретить потерявшегося козлёнка, но там никого не было. А потом странные звуки прекратились, и моя тревога на время прошла.

Между тем отец Иоанн слал нам дружественные смс из монастыря, обещая скорое возвращение. Появился и тихий голубоглазый Коля Иванов. Он прибрел из Окуловки по старой железной дороге, которая, соединяя между собой большие населённые пункты, уходила куда-то на Неболочи. Деревни по большей части были заброшены, и в поезде уже никто не нуждался, но иногда он всё же ходил — пару раз мы слышали, как в лесу раздавались свистки и стук колёс. Коля передал мне увесистую связку ключей, мы с трудом открыли ржавые замки и наконец-то вошли в дом.

В сенях не было потолка — высоко над головой маячили стропила. Изнутри стало видно, что крыша когда-то была драночной, и на старую дранку хозяева положили шифер. Это было роскошью: остальные бобылёвские дома покрывал простой рубероид. Сени были заставлены сундуками, прялками, ухватами, горшками, пустыми рамами и прочим старинным добром.

Большая комната и кухня с печкой оказались в точности такими, как я себе их представляла, заглядывая в окна, — чистыми, удобными и непостижимо родными. Коля показал нам кладовые, сарай, дровяник, набитый поленьями, и повёл в заросшую сухой травой низинку под домом, где находился колодец.

Это было трухлявое строеньице, нуждавшееся в срочном ремонте. Дверца отсутствовала. После двух недель бобылёвской жизни я понимала, что состояние колодезной воды — немаловажная деталь деревенского быта. Я с интересом заглянула в тёмную глубину и в ужасе отпрянула назад — дверца плавала на поверхности, а на ней лежал труп козла, вперившего мне в лицо белёсые мёртвые очи. «Что там? Что там?» — закричал Коля, боясь посмотреть в страшный колодец, но я уже бежала, подхватив Маню, к дому.

На выручку опять пришёл Борис. Он хладнокровно выслушал меня и попросил в течение двух дней не гулять в низинке. Потом, вооружившись верёвкой, насосом, щётками, банками с чем-то белым, устранил козла, откачал воду и вычистил колодец. Перепуганный Коля ему помогал.

Так началась моя жизнь в новом доме. Его надо было привести в порядок. Кроме старой деревенской утвари, которую я вытаскивала из чёрных углов и бережно оттирала от пыли и паутины, в избе скопились горы тряпья и никому не нужного барахла. Всё это надо было отнести на помойку или сжечь. Я работала, не покладая рук. Маня была предоставлена сама себе, но она не скучала. Я стала замечать, что новая обстановка действует на неё благотворно — ей всё было интересно, она стремилась участвовать в происходящем, например таскать дрова, месить тесто, разбирать кладовые. Она разрумянилась и ела превосходно. Только вот кричала по ночам: всякий раз после полуночи заходилась на несколько минут. Надо сказать, что эти крики начались сразу после её рождения. Бедный ребёнок смотрел в пустоту испуганными глазами и вопил, как будто перед ним собралась толпа ухмыляющихся демонов. Я не знала, чем ей помочь.

Итак, дому нашему было по меньшей мере сто лет. Его жилую половину неоднократно и любовно ремонтировали: под розовыми с золотом обоями скрывались голубые с чёрным рисунком, красные с белым, зеленоватые и какие-то ещё. Двери и пол в потёртых местах тоже проявляли слои различной краски. Их число, наверное, выдавало, сколько раз в этом доме играли свадьбу. А вот хозяйственная часть состояла из двух сырых тёмных комнат с бревенчатыми стенами и запахом тлена. Там была огромная старая печь, которая совершенно развалилась. Я наняла трёх рабочих, чтобы её разобрать и освободить пространство. Мужики принялись за дело. Всё утро они таскали мешки с кирпичным крошевом и кусками глины. Постепенно обнажалась сложенная из мощных брёвен стена за печкой...

Я готовила обед на кухне, когда услышала возгласы и топот; в окно увидела кинувшихся из дома мужиков. Испуганно озираясь, они сгрудились и нервно задымили папиросами. Я спросила, что случилось. Рабочие посмотрели на меня со страхом и сомнением. Один из них сказал: «А прежняя хозяйка-то была ведьмой!» Они попросили рассчитаться с ними и ушли, не переступив более порога дома. Даже инструмент кое-какой забыли.