Юрий Пупынин - Побег

— Ничего ты не понимаешь... Влюбилась я! Мне не до предупреждений. Ты душ принимал вчера, — он позвонил. Ты спать пошел, а я побежала.

Олег совершенно растерялся. Просто хлопал глазами, как последний идиот. Не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А как же Яночка?

— Что Яночка? — спросила Ольга с усталой тоскою. — Ты в своем уме? Да кому я там нужна, если я здесь? Я хороша была, пока создавала уют, проявляла заботу. Нет меня там, — и забыта. Плохо другое: я и тут — средство.

— Почему средство? Я же помогаю тебе: стираю, посуду мою, за продуктами хожу.

— Я о другом. Вот ты читаешь эту дурацкую повесть. Скажи честно: много обо мне написано?

Олег помялся. Оля, не дождавшись ответа, продолжала:

— Только в самом начале, правда? Ночного сторожа какого-то подсунул... У меня такое ощущение, что я нужна была автору, чтобы тебя сюда затащить. И все! Потом он потерял ко мне интерес... Он жизнь мою коверкает, как хочет! — заплакала она.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! — заволновался Олег.

Она действительно не понимала. Он медленно, буквально на пальцах, начал объяснять ей свою теорию. Вот герой, вот автор. Пусть непонятный, но все-таки автор. Автор изображает героя, изобретает ему фасон одежды, характер, голос, даже нос. Или из жизни заимствует. Потом отправляет героя куда-нибудь: на улицу, в гости. Может столкнуть с кем-нибудь, спровоцировать драку. А сам смотрит: а что, дорогой мой герой, при этом у тебя внутри? С какой частотой у тебя сердечко стучит? А помещу-ка я тебя еще в одну трудную ситуацию. Например, любимая не пришла. И телефон ее молчит. А какие мысли тебя в это время посещают? Ты злишься на нее или самокритикой занимаешься? Или вдруг понадобится нашему неутомимому экспериментатору выяснить, напьется ли персонаж, если лучший друг над его замечательной идеей в один прекрасный день надсмеется? И сколько он тогда выпьет? И будет ли закусывать? Одним словом, герой всегда под наблюдением, всегда под контролем!

— Да, я читаю сейчас в основном про меня, — согласился Олег. — Если ты думаешь, что это доставляет сплошное удовольствие, то сильно ошибаешься. Читаю с интересом, но то и дело испытываю боль. Автор держит меня в крепких рамках и из них не выпускает. А ты знаешь ли, что Маринка улетела с Игорем на Канары?

— Марина? — ахнула сестра. — Да он просто негодяй, твой автор! Не творец, а разрушитель, настоящий преступник! И тебе жизнь сломал? Бедный ты, бедный... — взяла она Олега за рукав.

— Погоди, — отмахнулся тот. — Не все так плохо. Я давно подозреваю какую-то тайную игру с стороны сочинителя. Может быть, не все, что он тут накрутил, правдиво. Во всяком случае, про Маринку до конца не верю, хотя, конечно, все может быть. Но я хочу сказать о другом. Мы под контролем, да. Но у нас есть зазоры свободы. Вдумываясь в текст, я понял, что у меня как у персонажа в жизни есть пустоты. Скажем, написал он: Олег с Ольгой позавтракали. А в следующем абзаце уже вечер, и мы с тобою гуляем в парке. Здрассте, а день-то куда подевался? Я считаю так — этот день мой. Я имею право использовать его совершенно, как хочу. Это мое законное время, отпуск. Поработал я на вас героем, господин автор, а теперь, извините, отгул!

Олег разгорячился, забыв, как осторожничал в первых шагах на воле вчера вечером, да и сегодня утром. Но он мог бы и самому автору сегодня бросить в лицо эту фразу, потому что он избавился от страха. Олег понизил голос только после того, как заметил, что официантка опять косо взглянула на них. Она тихо говорила по телефону.

— Теперь ты понимаешь, какое везение, что автор о тебе упоминает редко? Сколько свободы тебе предоставлено в результате? Бери же ее! Живи как хочешь, куда сердце увлекает! Люби, черт с тобой!

Олег почувствовал, как после этих слов под ложечкой что-то сладко ухнуло и провалилось в какую-то пропасть.

— Скажи хоть, кто он? — тихо попросил он.

Сестра мгновенно расцвела.

— Знаешь, он красавец! Ростом немного не вышел, но сложен хорошо. Умный, резкий, даже слишком резкий иногда. А как сверкнет глазом на меня — душа замирает. Он итальянец. Зовут Массимо, Максимка, значит.

— Познакомь как-нибудь.

— Видишь ли... — растерялась Ольга. — Тут есть одна проблема. Он занимается не очень обычными вещами.

— То есть?

Ольга мучительно пыталась объяснить, запинаясь и путаясь в словах.

— Тебе может не понравиться. Он иногда... пограбливает.

Поняв, наконец, что такое она сказала, она зарыдала.

— Преступник он, Олег. В преступника влюбилась!..