Юрий Пупынин - Побег

Главное, что вынес Олег из этого приступа тоски, было сильное желание почаще схватываться с автором и проводить свою точку зрения. Он шел по вечерней улице и обдумывал, какими путями здесь можно было бы добиться успеха. А возможности были! Во-первых, то, что автор иногда деликатничает, разрешает Олегу самому сочинить реплику. Правда, не всегда он потом соглашается, но надо не теряться, а в случае отказа предлагать новый вариант, не менее полезный для Олега. Короче говоря, следует детально спланировать линию поведения вплоть до четких алгоритмов на разные случаи жизни. Тут можно такого достичь — лишь бы фантазии хватило! Скажем, на тот же вопрос: «А кем вы собираетесь работать, Олег?» — можно было бы ответить совсем иначе: «Выучу язык и буду менеджером». Глядишь, и был бы сейчас директором какой-либо бойкой фирмочки! И по-борунски бы журчал.

Впрочем, Олегу не очень нравилась профессия менеджера. Просто сейчас все в нее как-то очень массово побежали, ну и он тоже подумывал, стараясь не отстать от современников.

Вторая возможность давно уже приходила ему в голову, но как-то мечтательно, а не серьезно. В повести иногда встречались куски, обнимающие довольно большой промежуток времени, но подробно его не описывающие. Например, такой: «Он пришел домой, выпил невкусного чаю в бумажных пакетиках, за который наговорил Ольге неприятных слов, так что она, словно дома, онемела минут на пятнадцать. Наутро проснулся поздно и лежал в кровати до одиннадцати часов».

Вот, пожалуйста! А как прошел вечер, да и, с позволения сказать, целая ночь? Можно было бы в варьете сходить или посидеть с Котолин в ресторане. Тут целый фейерверк возможностей! Нужно попытаться использовать эти промежутки, они законное его время, которое не пожелал никак осветить автор. Олег мысленно назвал их «зазоры свободы» и даже засмеялся вслух, потому что ему понравилось. Он уже стоял на автобусной остановке, но невозмутимых борунцев его смех ничуть не удивил.

Или вот еще одна возможность... Не произносить реплику, которая не нравится. Не произносить, хоть лопни! И посмотреть, что будет. Вышвырнут из повести? Пусть попробуют... Правда, это уже означало прямой конфликт. И хотя тихий Олег порою мог быть бешено смел, он отложил эту возможность на крайний случай.

Подошел автобус, и Олег поехал на свою чистую и правильную окраину. Он решил теперь вглядываться в строчки еще более медленно и тщательно, чем он делал это до сих пор. Надо выискивать те самые «зазоры свободы».

С детства он читал книги внимательнейшим образом, выпивая все их слова до капли. Лет в четырнадцать пришло время чтения в разном темпе. Пейзажи хотелось пробегать побыстрее, а на событиях задерживаться, но получалось почему-то наоборот. Пейзажи тянулись, как долгие леса и поляны в окне вагона, а события были редкими, полными жизни и огней станциями, которые проскакивали моментально. Ему нравился Тургенев, но, продираясь сквозь описания природы, он одуревал. Однако пропустить пейзаж, пролистать его казалось святотатством. Как это можно отмахнуться от восторгов мудрого классика, взволнованного лесной поляной! Кроме того, Олег не мог отделаться от мысли: а вдруг именно там, в траве, под листом какого-нибудь одуванчика, во рту только что прыгнувшей и застывшей навеки лягушки деепричастного оборота, торчит серебряный ключик, без которого не понять диковинного замысла автора?

Потом он научился делать и это: пролистывать. Хладнокровно игнорировались не только описания дней, вечеров и всяческих времен года, но и изображения комнат, домов и улиц. Что нового можно сказать об утре? Он выбрасывал сотни свежих, нежных, розовых утр. В этом отношении хитер был Достоевский: пейзажей у него почти нет, а романы огромны. Попробуй, одолей собрание его сочинений! Между тем в юности наш герой ставил было себе такую цель. Он осмелел лишь к тринадцатому тому и начал пропускать в «Подростке» некоторые диалоги, если они, по его мнению, были второстепенными. Как вспомнишь, до сих пор перед писателем неловко. Позже, правда, «Подросток» стал любимым романом, и Олег с удовольствием бродил по его закоулкам, обнаруживая незнакомые места.

Но вернемся к милой Борунии. Ужиная с Ольгой (чай был листовой и какой-то живительный), он сказал, что группа для поездки в Петербург уже набирается. Однако Ольга была рассеянна, упоминание о России оставило ее равнодушной. Сославшись на усталость после дежурства, она ушла спать.