Юрий Смородников - Побег

Илья и Никки готовы к бою

Даже мимолетного взгляда в маленькие окна подъезда было достаточно, чтобы понять – день будет не из приятных. Темное свинцовое небо повисло над многоэтажными домами. Их бетонный отлив становился особенно серым в падающем сквозь густые облака свете. Наскоро перекусив, Илья, как и тысячи других детей, спускался по лестнице. На часах было 7.30 утра, мама ушла на работу час назад, а теперь настала и его очередь. Несмотря на серьезные нагрузки, которые выпали на его долю за последнюю неделю, организм Ильи все еще был полон сил. Он бы бежал по лестничному пролету вприпрыжку, если бы не болела нога, на которую пару дней назад упала бочка с субстратом. Ему повезло: в бочке оказался брак, большая часть которого уже ушла на корм собакам. Упади на него полная бочка – и не видать маленькому Илюше больше своей ноги. А так всего лишь пара почерневших ногтей да разбухшая лодыжка. Это не беда – на нем все заживало, как на собаке, конечно, на той собаке, которая не питалась бракованным субстратом.

Наконец он выбрался из затхлого подъезда на свежий воздух. Жара еще не набрала всю свою силу, но уже становилось душно. Лениво выползавшие во двор люди внимательно вглядывались в тяжёлое небо. Сегодня оно было обязано разразиться дождем и наконец принести долгожданную прохладу. Илья помахал рукой Анюте и Лиде. Между ними, держа за руки своих сестёр, плелся и мило улыбался их младший брат Ваня. Илья помахал и ему, хотя улыбка его явно стала искусственной. Он инстинктивно недолюбливал Ваню. Нет, Ваня никогда не пакостил кому-либо, не сделал Илье ничего плохого. Просто сейчас он пойдет в школу, будет сидеть за партой и пускать сопли, а Илье придется работать. Совсем недавно он сам был на месте Вани, тогда он ненавидел школу, не сильно он любил ее и сейчас, но все лучше, чем катать туда-сюда чертовы бочки.

Немного прихрамывая, Илья выбрался на большую дорогу. Тут людей стало заметно больше. В основном это были дети, все взрослые давно уже на работе. Илья и его друг Никитка (более известный как Никки) были одними из немногих единственных детей в семье. Отец Ильи погиб на войне еще до его рождения, а вот у Никиты семья была полной. Но почему-то у него не было ни брата, ни сестры, и почему-то их и не могло быть. Когда об этом заходила речь, что Никита, что его родители только опускали голову и молчали, Илья же мог только догадываться почему. Семьи, у которых было менее двух детей, считались несчастными и бедными, им полагалась какая-то компенсация (одно из тех слов, которые никак не давались Илье), но эта самая компенсация не особенно улучшала их положение. Вверх по дороге резво катил бот. Бот – это его официальное название, дети же называли его как придется: жестянка, железяка, консервная банка, танчик, робот, камера, глаз, смотрельня. Были и более смешные названия, которыми чаще пользовались взрослые: жопный глаз, гусеничный ублюдок и другие, за употребление которых легко можно получить кучу неприятностей. Черный глаз камеры под бронированным стеклом не вращался, он обеспечивал обзор в 360 градусов, поэтому полуметровая машина на гусеницах двигалась довольно быстро, быстрее, чем спокойный шаг взрослого человека. Она успевала разглядеть всех. Да и убегать от нее никому не приходило в голову, так же как приближаться слишком близко и тем более дотрагиваться. У ботов вдоль борта была проложена светодиодная лента. Если все хорошо, она светилась бледно-зеленым, если же она загоралась желтым, то тебе лучше немедленно прекратить делать то, что ты делаешь, ну а если красным – лучший вариант – это уткнуться лицом в асфальт и ждать, когда за тобой прибудут сотрудники Внутренней Охраны. Страх перед этой машиной забивался в мозги еще с пеленок. Илья тоже боялся их, хоть и не показывал этого. Ночью ему часто снились кошмары, где огромный, высотой со шкаф бот, несется на него, а светодиод вокруг него моргает ярко-красным. Когда жестянка катила мимо, полагалось остановиться, посмотреть точно в камеру и улыбнуться. Многие дети махали руками, этому искусству была посвящена отдельная пятиминутка в школе. Илья тоже делал так поначалу. Но потом он заметил, что взрослые не машут и не улыбаются, даже наоборот, завидев бота, становятся хмурыми и какими-то нервными. Улыбаться ему тоже как-то перехотелось. Когда Илье становилось скучно, он корчил гримасы прямо в камеру. Так продолжалось, пока однажды им не пришел штраф за «помеху в распознавании лиц». Он составлял почти половину маминой зарплаты. Ох и влетело же тогда ему! Илью и сейчас так и подмывало скорчить рожу. Но он сдержал себя, остановился и посмотрел в глаз жестянке. Улыбаться и гримасничать не стал.