Юрий Пупынин - Побег

Мария постепенно успокаивалась.

— Это именно то, что меня в Джонни раздражает и с чем я принципиально не согласна. Он рассматривает героев исключительно как материал и, как видите, с легкостью может даже шантажировать их. И уж определенно он считает себя вправе контролировать их, следить за ними, а потом продавать газетам то, что с ними произошло, в виде очерков и статей. Ему плевать на собственных персонажей! Он пока еще их, правда, не убивает, но я не удивлюсь, если когда-нибудь он начнет приканчивать их за ненадобностью. Разумеется, после напечатания его драгоценных работ. А я, как я уже пыталась объяснить вам, Олег, не такая! Герои моих статей — свободные люди! Они живут, как им угодно, полностью вдыхая положенный им, как и мне, воздух свободы. И только после событий, случившихся с ними, они — за рюмкой коньяку, за чашкой кофе, — могут рассказать мне, что с ними произошло. Если, конечно, захотят! Поэтому вы со своей дамой отправляйтесь, куда вам нужно, и занимайтесь чем угодно, а мы останемся здесь и мешать вам ни в коем случае не будем. Вот мой телефон, по которому вы можете позвонить, — после когда-нибудь, если вам захочется поделиться.

Она достала из сумочки визитную карточку.

— Полагаю, что Джонни придется связать. Он человек с истерическими срывами и может заявить на вас в полицию.

Олег посмотрел на Ольгу, и та кивнула:

— Связать этого Джонни — дельная мысль. Она права.

Олег принес моток бельевой веревки и долго и неумело опутывал журналисту руки и ноги. Джонни еще находился в состоянии шока после пощечины и почти не сопротивлялся.

Мария на миг задумалась.

— Пожалуй, придется связать и меня тоже. Иначе непонятно будет, почему я на вас не заявила. У нас, вы знаете, полагается обязательно заявлять в полицию обо всем подозрительном, что мы видим.

Ольга кивнула:

— И верно, давайте вас свяжем. Какая вы славная женщина!

Мария пожелала быть привязанной к стулу. Когда Олег пропускал веревку под ее великолепной грудью, она высказала следующий комментарий.

— Эта ситуация тоже подтверждает мое отношение к героям, недоверчивый вы человек. Персонажи моих статей настолько свободны, что могут даже, как вы видите, совершить насилие над автором! Если им это нужно... Хотя, с другой стороны, разве это насилие? — вздохнула Мария. — Так, мелочи. Это можно рассматривать только как прелюдию к насилию. Вот если бы вы когда-нибудь решились на следующий шаг и обняли меня как следует, связанную!

— Олег! — крикнула Ольга от дверей. — Пойдем, мы уже едва успеваем к одиннадцати! Я все взяла.

Они вышли из автобуса на площади Трех императоров в пол-одиннадцатого. Три отца-основателя борунской справедливости держали в руках одну корону на всех и, позеленевшие и неподвижные, смотрели на Олега и Ольгу с определенной печалью. Так казалось Олегу. Ольга же была сосредоточенна, двигалась по-спортивному быстро и по сторонам вовсе не смотрела.

— Значит, ты понял? — говорила она на ходу. — Ты просто пассажир. Ты тоже заложник. И только! Все делаю я. Твоя помощь мне, вероятно, вообще не потребуется, но мне важно, чтобы ты был под рукою на всякий пожарный случай. Под конец ты просто останешься с нами как будто бы для пущей нашей безопасности. Мы с Массимо пообещаем полиции отпустить тебя где-нибудь по пути. В какой-нибудь Испании или Новой Зеландии. И не отпустим! — усмехнулась она.

Они поднялись на лифте на крышу дома, где находилась аккуратно огороженная вертолетная площадка. Было солнечно, но, как водится в Борунии, без сильного ветра не обошлось.

Стоял будний день, и билеты на одиннадцать часов еще продавались в кассе, хотя небольшой вертолет вмещал всего десять пассажиров. Возле вертолета стояли пилот лет тридцати, который скучал и важничал, и еще гид, молоденькая девушка весьма студенческого вида. Итого получалось двенадцать человек. «Она у меня и не пикнет, — подумала Ольга. — А парень — хорошо, что важничает, значит, легко поймет свою меру ответственности за людей».

Объявили начало посадки. Было еще пятнадцать минут до вылета, и народ не спешил. К металлической калитке, за которой находилась дорожка к вертолету, подошла пока лишь женщина с сыном лет восьми, самозабвенно тянувшим «колу» через соломинку.

Мальчик принялся придирчиво рассматривать летательный аппарат. Олег легонько толкнул сестру. Ольга поморщилась и решила, что выпустит их при первой возможности. Она кивнула Олегу, что все поняла.