Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Следует сказать, что в то время Тяньцзиньский исправительный дом был самым большим и самым известным в стране исправительным домом. Составленная из самых различных представителей городского общества комиссия, найдя исправительный дом в таком идеальном порядке, решила отпустить на нужды сирот дополнительно пятнадцать тысяч юаней. Фотоснимки и материалы об этом исправительном доме, опубликованные во многих газетах, утверждали, что там детям живется лучше, чем в раю.

Сяо-ма и его товарищи решили отомстить всему персоналу дома, только не знали, как это сделать. Когда вечером того же дня все уже спали, из учительской неожиданно донесся шум спора. Сяо-ма, Ван Шэн, Дэн Сюн, Чжао Сэнь и еще несколько ребят моментально вскочили с нар и пробрались к окнам учительской. Заглянув туда, они увидели, что столы заставлены винами, различными яствами и фруктами. Кроме того, на столах лежали… груды денег.

Одетый в белый костюм Жирный Ван был уже пьян, как говорится, вдребезги. Одной рукой он держал бокал с вином, а другой тыкал в директора:

— Лю Мэн-ян!.. Я плевал на твоих предков!.. Ты сам жрешь мясо, а нас заставляешь питаться супом? Вы выпили всю кровь из сирот! — Тут он сгреб со стола кучу денег и бросил ее на пол — ассигнации разлетелись по комнате. — Принимать гостей… должен я, бить и ругать также должен я, а скольких я убил!.. И после этого мне дают эти вонючие деньги! — он привстал и ухватился за Лю Мэн-яна. — Пошли!.. Пошли в суд… Я буду с тобой судиться…

Директор отстранился от него и стал тихим голосом его уговаривать:

— Ты пьян и не устраивай скандала. Если об этом узнает кто-нибудь, будет нехорошо. К тому же все деньги передали городским властям, и у меня осталось совсем немного! Из этих двухсот юаней двадцать пять пришлось отдать нанятым школьникам, ты ведь сам знаешь! — Директор с обидой посмотрел на Жирного Вана.

— Господин директор, он совсем пьян, — стал уговаривать Лю Мэн-яна Старая Мартышка. — Не обращайте на него внимания! — он обернулся к Жирному Вану: — А ты не шуми, не надо выносить сор из дома. Услышат об этом наши сокровища, и получится неприятная история.

Сяо-ма и его товарищи слушали под окном насторожив уши. После слов Мартышки они не вытерпели и громко закричали:

— Бей его! Бей ублюдка!

— Собака с собакой сцепилась!

— Кровопийцы!..

Жирный Ван запустил в окно бутылку с вином, и ребята разбежались. А спор в учительской продолжался до глубокой ночи. Но на следующее утро среди персонала снова царили мир и согласие. Однако ребята ничего не забыли и стали рассказывать остальным все, что они услышали в тот вечер.

— Тот Толстосум Лю Мэн-ян все деньги отправил себе домой! — говорил Сяо-ма.

— А Старая Мартышка, — рассказывал Ван Шэн, — прибрал к рукам отобранные у нас вещи.

— Они сосут нашу кровь! — возмущался Дэн Сюн.

Ребята поклялись отомстить своим мучителям.

Приближался День детей [47]. 3 апреля прошел слух, что мать мэра Тяньцзиня Чжан Цзы-чжуна осмотрит в этот день исправительный дом в качестве представительницы местных властей.

Правду говорят, что «стоит начальству глазом моргнуть, как подчиненные от усердия начинают лбы разбивать». Весь персонал исправительного дома пришел в большое смятение, воспитанников подняли среди ночи и заставили наводить везде чистоту. Они мыли полы, скребли и чистили; стирали, мылись, брили головы, переодевались — одним словом, готовились к встрече почетной гостьи.

Сяо-ма эта весть обрадовала, и он решил привести в исполнение свой план мести. Особенно ненавистен был ему учитель Ван.

— Жирный Ван настоящий живодер, — говорил Сяо-ма своим товарищам. — Как только появится мать мэра, мы дружно должны начать жаловаться на него и требовать, чтобы его отсюда убрали.

— И еще надо ей рассказать, что все деньги и вещи, которые предназначены для нас, попадают в дома Толстосума и Старой Мартышки, — сердито добавил Ван Шэн.

Перебивая друг друга, ребята обсуждали план действий. Они поддерживали предложения Сяо-ма и Ван Шэна, однако никто не знал толком, как лучше их осуществить.

Ван Шэн после некоторого раздумья сказал:

— У пожилых женщин мягкое сердце. Как только она войдет, мы должны расплакаться и просить у нее еды и одежды. Она спросит, что случилось, и тут мы ей обо всем и расскажем.

Предложение Ван Шэна понравилось, однако высказывались опасения, что никто не решится начать.

— Я не побоюсь! — громко заявил Сяо-ма. — Я уже дважды побывал в суде, стоит ли бояться какой-то старухи? Как только она войдет, я сразу же и начну! Но вы должны не упустить момента и дружно поддакивайте — говорите то же, что и я. И пока она не согласится выполнить наши требования, мы не выпустим ее со двора!