Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Видом одетых в красивую добротную форму детей и их ответами на вопросы члены комиссии остались очень довольны. Прибывшие вместе с комиссией репортеры сделали несколько фотоснимков и занесли в свои блокноты много интересных «фактов». Затем комиссия отправилась проверять столовую.

Ребят тоже повели в столовую. Там на столах лежали белые, как снег пампушки, стояли тарелки со свининой, с капустой и с бобовым супом, в корзинах лежали груды свежих фруктов. Увидев все это, комиссия осталась удовлетворена. Репортеры снова засуетились — забегали перья по бумаге, защелкали затворы фотоаппаратов.

— Сколько мучных продуктов получает ежедневно каждый ребенок? — спросил у Жирного Вана человек в цилиндре. — Сколько расходуется овощей на каждого?

— Каждый ребенок за один прием пищи получает десять лян [45]риса или белого хлеба, — с улыбкой ответил Ван, — и на один цзяо овощей.

— А экономия какая-нибудь есть? — снова с улыбкой спросил член комиссии.

— Есть, но небольшая. Ежемесячно экономим около ста юаней. Эти деньги мы раздаем детям на мелкие расходы.

Теперь человек в цилиндре решил расспросить самих ребят. Жирного Вана прошиб пот, он опасался, как бы кто-нибудь из «маленьких преступников» не рассказал правду. На его счастье, гость подошел к одному из городских учеников.

— Как вас кормят, досыта?

— Досыта, еще и остается.

Человек в цилиндре отошел и остановился около Сяо-ма. Он погладил мальчика по голове и спросил:

— Ну как, малыш, пампушки вкусные?

— Нет! — ответил Сяо-ма.

Жирный Ван при этих словах вздрогнул.

Сяо-ма решил было уже рассказать все начистоту, но, заметив, что Ван приближается к нему, изменил свое намерение и спросил:

— А как их надо есть — ртом или головой [46].

— Конечно, пампушки едят ртом, — ответил изумленный член комиссии. — Голова не для еды предназначена.

Сяо-ма хотел было продолжить разговор, но его перебил Жирный Ван:

— Кушай скорее — твой суп остынет, а от холодного может разболеться живот, — и, повернувшись к члену комиссии, он взял его под руку. — Прошу вас, теперь пройдемте к директору.

И все члены комиссии пошли в кабинет директора. Вскоре комиссия уехала.

Ребята не успели еще съесть кто тарелку супа, кто пампушку, как в столовую вернулся Жирный Ван. Он тут же засвистел в свисток: «Выходите на плац! Все на плац!» Не зная причины такой спешки, ребята побросали еду и вышли строиться. Сяо-ма и Ван Шэн успели спрятать в карманы по пампушке. А Ван, размахивая снова появившейся плеткой, закричал на ребят:

— Снимайте все: и одежду и обувь! Нищим вполне подойдет и старая одежда!

Ребята не посмели ослушаться и стали раздеваться. Сяо-ма хотел было протестовать, но, испугавшись побоев, ничего не сказал, опустил голову и задумался. В это время ему на голову опустилась плетка Жирного Вана:

— Быстрее раздевайся! А за голову, которой пампушки кушают, я тебе еще добавлю разок! — и на голове мальчика образовался еще один рубец.

Ребятам ничего не оставалось, как снять платье и обувь, и снова надеть на себя завшивленное, старое рванье и опорки. Они хотели побыстрее переодеться и снова идти в столовую, но Ван приказал старому повару:

— Пищу и фрукты собери и отнеси в учительскую, а с этих нищих довольно и того, что они уже успели съесть!

Многие ребята расплакались. Пампушки, спрятанные Сяо-ма и Ван Шэном, также унесли вместе с новой одеждой. В это время пришел Старая Мартышка с деньгами и объявил, что сейчас всем выдадут по пять цзяо. При этом известии дети перестали плакать и бросились к нему. Но Старая Мартышка закричал:

— Мои сокровища! Не надо шума и толкотни. Сначала получат дети из филиала. Становитесь в очередь, детей из филиала пропустите вперед!

Воспитанники выстроились и смотрели, как Старая Мартышка вручает школьникам деньги. Каждый с нетерпением ждал своей очереди. Но когда Сунь И-пин вручил монеты последнему городскому школьнику, то оказалось, что денег больше нет. Он похлопал себя по карманам и сказал:

— Ай-яй-яй! Какая жалость! Ну ладно, ваши деньги мы раздадим потом! — и приказал ребятам расходиться, а сам ушел на передний двор.

— Ах ты, Старая Мартышка! — начали они ругаться. — Кровосос!

Больше других негодовали Сяо-ма и Ван Шэн.

— Да если бы я знал, что дело примет такой оборот, — ругался Сяо-ма, — то закричал бы, как только появилась комиссия.

— Обождем, — сказал Ван Шэн, — вот приедет следующая комиссия — уж тогда мы не будем такими дураками!