Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Они поговорили еще со многими ребятами, но только один Дэн Сюн решился примкнуть к группе Сяо-ма. Стоило теперь им узнать, что кого-то обидели, как они тут же шли и наказывали обидчика. Они не оставляли без внимания ни одного нечестного поступка, и вскоре их стали бояться все любители пускать в ход кулаки по любому поводу и даже старосты групп. Случаев избиения младших ребят стало меньше, и старосты теперь реже заставляли ребят прислуживать им.

Но вот однажды всех четверых неожиданно вызвали в учительскую.

— Хороши! — сердито заорал на них Ван. — Едите досыта, ничего не делаете, да еще и вносите смуту! Кто у вас заводила?

«Интересно, кто нас предал?» — подумал Сяо-ма.

Ван взял плетку и ткнул ею в Чжао Сэня:

— Ты староста! Кто тебя подбил на это? Кто у вас главарь?

— Не знаю, — заикаясь, ответил испуганный Чжао Сэнь.

Жирный Ван огрел его плетью, и Чжао Сэнь заорал благим матом:

— Мамочка! Сяо-ма, это все Сяо-ма!..

Жирный Ван избил Сяо-ма, досталось «лапши» и остальным.

— Если я еще узнаю, что вы мутите воду, — сказал Ван, — то со всех живьем шкуру спущу! — Он бросил на стол плетку и продолжал: — В наказание вы будете следить за ночными горшками. Не успеете вовремя вынести — порка. Пошли вон, ублюдки! — и ударами ноги он вытолкал всех четверых за дверь.

Жестоко избитые, вернулись они в общежитие.

— Вот сволочь! — выругался Сяо-ма. — Кто же наябедничал?

— Нечего и спрашивать — я знаю, — сказал Ван Шэн. — Это не кто иной, как Маленький Босяк Лю Сяо-у. Этот слизняк умеет «и лизнуть и улизнуть»… Гад — прихвостень Жирного Вана. А ты еще простил его в прошлый раз. Точно, он донес!

— Сяо-ма, — предложил Дэн Сюн, — давай заманим его сюда и всыплем! Посмотрим, «шептун» он или нет.

Чжао Сэнь вытер слезы, потрогал побитые места и твердо сказал:

— Решено! Не допустим, чтобы Жирный Ван содрал с нас кожу. Эта собака донесла на нас, так пусть и отвечает.

— Только заранее не пугай его! — вмешался Сяо-ма. — Ты подзови Маленького Босяка и скажи, что кто-то в общежитии ищет его. А Дэн Сюн пусть станет за дверью на страже — как бы Жирный Ван не нагрянул.

Как решили, так и сделали.

Лю Сяо-у был нечестным и хитрым пареньком, он умел ловко наушничать и был прихлебателем учителя Вана, которому докладывал даже о мельчайших пустяках. Ван избивал по его указке детей, а его хвалил. В общежитии же Лю Сяо-у всячески бранил Жирного Вана, стараясь угодить и «нашим» и «вашим». Ему исполнилось уже двенадцать лет, но был он очень низенького для своего возраста роста, с длинной шеей и маленькой головкой. При разговоре он все время мигал своими узкими красными глазками. Ученики прозвали его «Маленький Босяк».

Услышав, что его ищут в общежитии, он догадался, в чем дело. Идти ему не хотелось, так как он боялся, что на этот раз пощады ему не будет. Не пойти — значило еще сильнее разгневать ребят, и он, понадеявшись на свою изворотливость, пошел к ним. Войдя в общежитие и увидев недобрые лица Сяо-ма и Ван Шэна, он поспешно сказал:

— Сяо-ма, больно вас побили? Ох, и собака же этот толстяк Ван!

Сяо-ма еще мог сдерживаться от боли, пронизывающей все его тело, но, услышав, что Маленький Босяк нагло притворяется, он не выдержал. Сделав шаг вперед, он схватил его левой рукой за ухо, а правой нанес сильный удар.

— Ай-яй-яй! — закричал Лю Сяо-у. — За что ты меня бьешь?

— Брось дурачка разыгрывать! — закричал Ван Шэн, выворачивая ему сзади руку. — Ведь ты донес Жирному Вану?

— Это не я! Я ничего не знаю! — отпирался Маленький Босяк.

Дав ему еще одну затрещину, Сяо-ма снова опросил:

— Так скажешь правду или нет?

— Ай-яй-яй! Человека убивают! — Лю Сяо-у старался громким криком привлечь внимание учителя Вана.

— Если ты будешь кричать, так я и вправду убью тебя! — пригрозил Маленькому Босяку Ван Шэн. — Не скажешь правду — всю морду раскровеним! — и он занес руку над ним.

— Ай! Не бейте больше, это сделал я, я!

— Почему ты гад такой? Будешь еще ябедничать! — не удержавшись, снова ударил его Сяо-ма.

— Говори! — подступился к нему ближе Ван Шэн. — Будешь еще болтать?

— Нет, — не выдержал Лю Сяо-у, — нет, не буду больше доносить…

Услышав мольбу о пощаде, ребята опустили руки. Сяо-ма предупредил его:

— Если об этом узнает Жирный Ван, то береги свою морду!

После этого Маленький Босяк не осмеливался больше ябедничать учителю Вану.

За последнее время лицо Сяо-ма еще больше пожелтело, он сильно похудел, из-под растрепанных волос торчали большие уши, на шее ясно обозначились сухожилия. Его тело покрылось плотным слоем грязи, и кожа неудержимо чесалась. Сяо-ма мало чем отличался от трубочиста. На улице стояли сильные холода, а одет он был только в рваную курточку и брюки, насквозь продуваемые ветром. Опорки на его ногах держались только с помощью веревок, из носков вылезали голые пальцы, а сзади виднелись пятки. От холода руки и ноги Сяо-ма постоянно были багрово-красными. Стоило ему выбежать на улицу, как пронзительный северный ветер тут же прохватывал его до мозга костей. Он чувствовал, что долго так не выдержит, и все чаще стал думать о побеге, но возможности пока не представлялось.