Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Юй-чжэнь быстро достала припрятанные два цзяо и дрожащей рукой положила их в руку надзирателя со словами:

— Господин! Конечно, это очень мало. Если бы мы не были такими бедными, я дала бы вам больше!

— Что с этой мелочью делать? — надзиратель презрительно взвесил монеты в руке. — Нищему, что ли, отдать?

— Господин, эти два цзяо нам дали односельчане! — и она заплакала.

— Конечно, не мешало бы добавить, — досадливо заметил надзиратель и сердито крикнул: — Чего стоишь? Беги к окошку!

Юй-чжэнь проглотила слезы и подошла к решетчатому окошку. За ним стоял Тянь-бао. Сердце ее учащенно забилось, она разрыдалась. Но надзиратель приказал ей не плакать, пригрозив прервать свидание. Сяо-ма не видел отца сквозь высокое окошко и попросил мать:

— Мама, мама! Подыми меня, дай посмотреть на папу!

Юй-чжэнь подняла и Сяо-ма, и они втроем смотрели на Тянь-бао: лицо его было желтым, словно восковое, он сильно похудел, оброс волосами, резче обозначились морщины. Глаза глубоко запали и казались еще больше. Увидев жену и детей, он беззвучно заплакал, но затем усилием воли взял себя в руки, чтобы не расстраивать еще больше себя и жену.

— Сяо-ма! — прошептал он, наконец, дрожащими губами.

— Папа, покушай! — Сяо-ма протянул отцу лепешку.

— Папа, папа, идем домой! — заплакала Шунь-мэй.

Юй-чжэнь, озабоченная тем, что они не успеют ни о чем поговорить, поспешно вытерла слезы и сказала:

— Ты скажи, что тебе надо?

— Раз я смог увидеть вас, то теперь мне и смерть не страшна. Постарайся воспитать детей так, чтобы они выросли настоящими людьми. Когда они вырастут, они смогут отомстить за нас с дочерью!

— Ты в тюрьме, — снова разрыдалась Юй-чжэнь. — Как я буду теперь одна с двумя детьми? Ведь нам без тебя не прожить!

— Ты меня в расчет уже не бери, — покачал головой Тянь-бао. — Жив я или мертв — сейчас уже не имеет значения! А вы не должны погибнуть с голоду. Выходи вторично замуж, сможешь тогда и детей вырастить. А я, если умру, то и в загробном мире буду благодарить тебя!

Слова о смерти и вторичном замужестве больно отозвались в душе Юй-чжэнь.

— Да ты успокойся! — стала она уговаривать мужа. — Я при жизни принадлежу семье Чжан, и после смерти моя душа также будет принадлежать моему мужу! Я буду молиться, чтобы тебя выпустили! А если ничего не поможет, я все равно не буду тебя срамить! [31]

Тянь-бао был умным человеком.

— Ты не должна предаваться отчаянию, особенно сейчас! — тихо сказал он ей. — Смотри, ни в коем случае не отрезай себе все пути в жизни. Небо, ох, как высоко, а ведь ты еще и беременна!

Юй-чжэнь хотела ему что-то ответить, но надзиратель оттащил ее от окошка. Она в последний раз бросила взгляд на мужа и громко разрыдалась. Выйдя из тюрьмы, они вместе с поджидавшим их стариком отправились обратно в ночлежный дом.

Когда они возвратились, уже было совсем темно. Юй-чжэнь очень беспокоилась, что старик за день очень утомился и проголодался. Она купила лепешек и овощей и дала ему поесть. Он не стал отказываться. Проголодались и дети — дети остаются детьми. Только Юй-чжэнь удрученно сидела на кровати и не притронулась к еде. На душе у нее было тяжело, как никогда. Грудь ее горела, глаза слезились. Все тело словно одеревенело. А в голове теснилось множество мыслей. Она вспомнила семью своих родителей, у нее было три брата, но все погибли во время войн между чжилийской и мукденской кликами [32]. С тех пор их семья стала вымирать. Она вспоминала всю свою жизнь. Сорок пять лет жила она в этом мире — сорок пять лет бурь и тревог. На ее долю выпало огромное количество больших и малых невзгод, она всю жизнь терпела несправедливость и до сегодняшнего дня отчаянно боролась за жизнь, обливаясь кровавыми слезами. Она никогда не носила новой одежды, ни разу не наелась досыта. В двадцать лет она вышла замуж за Чжан Тянь-бао. Жили они мирно. И как бы ни была тяжела их жизнь, они вместе переносили все невзгоды, любили и поддерживали друг друга и никогда не чувствовали себя одинокими. Вместе трудились, вместе радовались, вместе страдали. Позже у них родились дети, и жизнь приобрела новый смысл. Перед ними забрезжил свет надежды. Какие ни были в семье трудности, но детей никогда не обижали. Надеялись, что вырастят детей и жить станет легче. Они думали хоть в старости пожить спокойно.

А что получилось? Фэн-цзе обманом продали в публичный дом, и она покончила с собой. Мужа искалечили и посадили в тюрьму. Семь лет каторжных работ, как это вынести! Как ей теперь жить с детьми? Деньги вот-вот кончатся, и тогда останется один выход — идти нищенствовать. Разве это жизнь? А как спасти мужа? Она не знала, что лучше в ее положении: жизнь или смерть? Она не знала, что делать, и думала, думала… без конца.