Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Папаша, разреши мне ее успокоить! — и, взяв Фэн-цзе за руку, увела ее в свою комнату.

Там она вытерла своим платком слезы с лица девушки и стала расспрашивать ее, откуда она, как ее зовут и как она сюда попала. Видя благожелательное отношение к себе, Фэн-цзе прерывающимся голосом рассказала ей свою историю. Несмотря на то, что Цю-сян была проституткой, у нее было доброе сердце, и она умела понять чужое горе.

— Сестрица, слезами делу не поможешь, — говорила она Фэн-цзе, а сама готова была вот-вот расплакаться, — этим ты только больше злишь хозяев, и они еще сильнее будут ругать и бить тебя. Ты лучше потерпи немного, напиши письмо родителям — может, они что-нибудь придумают… И придет день, когда вы снова будете вместе!

Фэн-цзе подумала и согласно кивнула головой.

Фэн-цзе все время думала о доме, о родных, и ненависть к обманувшим ее людям переполняла ее сердце. Она не могла ни есть, ни спать. За несколько дней она страшно похудела. И До-хуа и Ли Шао-фэн обучали ее пению и танцам, но она не проявляла никакого интереса к этим занятиям. Цю-сян рассказывала ей, как надо принимать гостя, но она не слушала. Прошло два месяца. Фэн-цзе ежедневно ругали и били, все тело ее было в кровоподтеках, но она не жаловалась. Днем она плакать не смела, а по ночам рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Она думала о прошлом и о том, что ждет ее теперь, — мысли ее заходили в тупик, выхода не было! Она попросила как-то Цю-сян написать за нее письмо родителям, но оказалось, что та тоже неграмотна. Тогда Фэн-цзе решила: «Буду упорно заниматься и сама научусь писать!» Она стала учиться пению, потому что это давало ей возможность заучивать иероглифы. Через полгода она сама могла написать письмо. Но первоначальное намерение теперь изменилось. «Дома и без того тяжело, — думала она, — я стала проституткой, стоит ли вообще жить? Живая я позорю своих родителей. Лучше уж умереть — только так можно избавиться от позора и сохранить репутацию родителей».

Однажды вечером Фэн-цзе разучивала песню о девушке, покончившей жизнь самоубийством, бросившись в реку. Эта песня очень расстроила ее. «Какой выход остается у проститутки? — думала она. — Только один: тот, по которому пошла эта девушка из песни!» Она даже перестала петь. Обучающая ее И До-хуа рассердилась и начала жестоко бить Фэн-цзе до тех пор, пока девушка не потеряла сознания. Придя в себя, Фэн-цзе закрылась, громко рыдая, в своей комнате. Чем больше она думала о своей судьбе, тем сильнее преследовала ее мысль о самоубийстве. В эту ночь она и написала известное нам письмо и через слугу отправила его на почту; после этого открыла окно, выходящее на пустырь и посмотрела на разверзшуюся внизу черную пустоту. Затем обратила свой взор на юго-запад — туда, где сейчас находились ее родители, мысленно поклонилась им и громко разрыдалась. «Папа и мама, — шептала она, — ваша дочь больше никогда не будет с вами! Берегите себя! Братик и сестричка, старшая ваша сестра прощается с вами навсегда. Отомстите за меня!» Сердце ее разрывалось на части от горя и боли. Она стиснула зубы, широко раскрыла глаза и, нагнувшись, ступила в пустоту…

Сердца Чжан Тянь-бао, его жены и маленького Сяо-ма горели огнем ненависти. Если бы у них выросли крылья, то они тут же полетели бы в Тяньцзинь, чтобы своими руками растерзать Душегуба и Чжао Лю. Всю ночь они не могли сомкнуть глаз.

На следующее утро, едва забрезжил рассвет, вся семья поднялась. Собирались недолго: надели на себя последнюю рваную одежду и свернули в узел старое одеяло. Тянь-бао и Юй-чжэнь вышли прощаться с соседями. Все крестьяне собрались провожать их. Им даже принесли несколько гаоляновых лепешек на дорогу. Они сердечно поблагодарили соседей за заботу, и под конец жена Тянь-бао сказала:

— Спасибо вам за все, дорогие соседи, прошу нас не провожать! [21]

— Обязательно напишите нам письмо, как приедете в Тяньцзинь. Пишите обо всем: как пойдет дело в суде, найдете ли Фэн-цзе, какой приговор вынесут Душегубу и Чжао Лю. Если их расстреляют, обязательно сообщите нам об этом — мы тоже порадуемся! — напутствовал их дядюшка Го У. — Желаем вам удачи! Желаем удачи!

— Если в Тяньцзине будет что-нибудь не ладиться — тоже пишите, — сказал отец Да-бао, — выручим в трудную минуту.

Тянь-бао и Юй-чжэнь обещали писать, тепло попрощались с крестьянами и отправились на станцию. В семь часов утра они уже сели в поезд и в тот же день вечером прибыли в Тяньцзинь. Неподалеку от вокзала им на глаза попалась вывеска: «Ночлежный дом «Процветание». Тянь-бао подошел к двери и крикнул: