Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Дитя, я вижу, что обучить тебя актерскому мастерству нельзя. Я не собирался тебя бить, но в труппах уж такой порядок. Даже хороших певцов во время обучения бьют, — он заложил в обе ноздри табак и продолжал: — Я для тебя подыскал место служанки, тебе еще будут там и деньги платить. Накопишь денег и сможешь вернуться к своим родителям. А сейчас иди собирайся, я провожу тебя к твоим новым хозяевам.

Услышав это, Фэн-цзе необычайно обрадовалась, ей показалось, что в ее жизни снова из-за туч выглянуло солнце. Она упала на колени и, кланяясь, стала благодарить хозяина:

— Если все это правда и вы отпускаете купленную птицу на свободу, то я всю жизнь буду благодарна вам!

И вот с небольшим узелком в руках Фэн-цзе идет с хозяином Хао по улицам города. Ярко светит солнце, она с радостью вдыхает свежий воздух и смотрит на веселые лица людей. Ей кажется, что встречные говорят ей: «Фэн-цзе, ты еще поживешь!» — и от этих мыслей она сама улыбается, подобно цветку. «Как бы там ни было, — думает она, — я накоплю денег на дорогу и скоро вернусь домой. А там уж найду Душегуба и Чжао Лю и сведу с ними счеты!»

Наконец они вместе с хозяином сели в коляску рикши и поехали. Сидящий впереди хозяин поминутно оглядывался, опасаясь, как бы Фэн-цзе по дороге не сбежала. Он все время подгонял рикшу. Проехав ворота «Сянфэн», они свернули в узенький переулок и остановились. Фэн-цзе осмотрелась: переулочек был очень спокойный, в него выходило всего лишь десятка два ворот. Хозяин направился к одним из них в восточном конце переулка. По обе стороны входа висели белые фонари, на черном лаке ворот были вырезаны какие-то красные иероглифы. Они вошли в ворота, и хозяину Хао сразу же поклонились несколько человек, одетых в белые халаты. Двор оказался очень чистым, здесь росли какие-то необыкновенные цветы, наполнявшие двор сладостным ароматом. Несколько беседок стояло в разных концах двора. Он был заполнен молодыми женщинами в ярких халатах. «Эта семья более богата, чем семья Лю», — подумала Фэн-цзе. Они вошли в дом, где их встретили мужчина и женщина средних лет, одетые в халаты, подбитые дорогим мехом. Гостей проводили в комнату. Как оказалось, мужчину звали Ли Шао-фэн, а женщину — И До-хуа. Они были содержателями публичного дома, но Фэн-цзе об этом пока не знала. Ли Шао-фэн начал разговаривать с хозяином Хао, а И До-хуа тем временем увела Фэн-цзе в боковую комнату. Фэн-цзе увидела в комнате драгоценные украшения, и это сильно ее обеспокоило. Новая знакомая усадила Фэн-цзе на кровать и стала ее расспрашивать о жизни, внимательно осмотрела ее косы, пощупала серьги, брови. Фэн-цзе была в панике: снова произошло что-то непредвиденное! Она отвела руку И До-хуа, встала с кровати и, нахмурив брови, спросила:

— Что это за дом?

И До-хуа, решив, что Фэн-цзе по неопытности очень волнуется, с улыбкой ответила:

— Это «Дом Сянфэн», — и, чувствуя, что та не понимает, объяснила: — Ну… чайный домик.

Но Фэн-цзе это объяснение еще более сбило с толку. Тогда И До-хуа раздраженно сказала:

— Ай-яй-яй, моя девочка, это публичный дом! Дом терпимости! Поняла? Тупица!

Когда Фэн-цзе услыхала это, ей показалось, что сильный удар грома пробудил ее от сновидений, и она изумленными глазами уставилась на И До-хуа. Только через несколько минут смогла она вымолвить первые слова:

— А-а-а! Как я сюда попала? Я уйду! Уйду! Я не хочу здесь оставаться! Здесь нехорошее место!

— Куда же ты уйдешь? — перебила ее И До-хуа и холодно усмехнулась: — Хм! Мы же купили тебя за деньги! И теперь ты живая и мертвая принадлежишь нам! Никуда не денешься!

Фэн-цзе в бешенстве стала колотить в стену. Но тут вошел Ли Шао-фэн и схватил ее за руки.

— Если ты еще будешь шуметь, то я сдеру с тебя одежду и выпорю плеткой! — Затем он стал уговаривать ее: — Дитя, раз уж ты попала к нам, то тебе остается только быть послушной и хорошенько научиться развлекать гостей, тогда и я буду хорошо с тобой обращаться. Одеваться ты будешь по своему вкусу, есть что захочешь. Все, что понравится, буду тебе покупать. Но если не будешь слушаться — пеняй на себя!

— Когда я сюда попала впервые, я также кричала и плакала, а затем успокоилась и теперь даже очень довольна! — подпевала ему И До-хуа.

Но, несмотря на уговоры, Фэн-цзе молчала и все время плакала. На шум постепенно сошлись барышни, многие из них в угоду хозяевам тоже стали уговаривать Фэн-цзе. Была среди них одна по имени Цю-сян. Она тоже пришла посмотреть на новенькую. Увидев, что Фэн-цзе внешностью выделяется среди них, она прониклась симпатией к девушке. Горькие слезы Фэн-цзе вызвали у Цю-сян сочувствие, она пробралась вперед и попросила Ли Шао-фэна: