Станислав Шуляк - Русское народное порно

– Не скажу.

– Дядька Мишка к Васеньке на автомойку заехал с бутылкой – типа, поговорить, помириться! Ну, они выпили. Васька ещё за бутылкой съездил. А потом Мишка стал клевать носом и говорит: домой меня отвези, я сам не могу. Васька его на свою машину посадил, телефон потихоньку из кармана вытащил и отвёз вместо дома за город, на пьяную дорогу. А там, если раз в неделю кто проедет – уже хорошо. Её и чистят-то раз в неделю. Остановил посреди – ночь, снег, мороз больше тридцати, Мишка проснулся, говорит: чего стоим? Васька отвечает: отлить надо. А Мишка: мне тоже. И первым из машины вылез. Огляделся, удивился и в стекло стучит: «Эй! А ты куда меня завёз?» Тут Васенька и газанул. До города доехал, помелькал везде, вроде, алиби себе обеспечил. Потом на автомойке забрал Мишкину машину, на буксире её отвёз туда, где Мишку оставил, и ещё дальше. От буксира отцепил и что-то в двигателе испортил: ну, вроде, как Мишка сам ехал, двигатель заглох, он машину бросил и пешком пошёл в сторону трассы. Васенька говорит, что тот всего километра до трассы не дошёл, в сугробе замёрз у обочины. Нашли его в конце января.

– Ужас! – сказал я.

– Наши все считают, что Васенька всё выдумал, чтобы покрасоваться. Он только месяц назад стал это рассказывать. И Алёшка вспомнил, что в день, когда дядька Мишка пропал, они с Васенькой несколько раз виделись.

– А Татьяна?

– Они сейчас с матерью в квартире Мишкиной живут-обитают, и обе трясутся, что какие-то Мишкины родственники выищутся, приедут и выкинут их на улицу. Но вообще-то, Васенька это отчебучил или не Васенька, Мишка был человек поганый и свою смерть заслужил. Тут уж мы все единогласны.

– Поганый Мишка или нет, а всё равно Васеньке не стоило бы брать на себя такое. Хотя он юноша справедливый и смелый, его уж не переделаешь… – тягостно просипел я.

Олечка напряжённо вслушивалась в мои бракованные словеса. Она торопилась поведать все новости.

– Татьяна, может, скоро замуж выйдет, за одноклассника. Представляете, Савва Иванович, он все наши фильмы пересмотрел не по одному разу, и это его не смутило!

– В них нет ничего плохого, – шепнул я.

– Сванова Лариса уехала в Питер, покорять столицу… – сказала ещё она.

– Покорит… – кивнул я главой механически.

– Сашеньке на Новый год родители камеру дорогую подарили, она сама так захотела… А мы тут ещё встречались недавно и договорились, что, когда тепло станет, снова сниматься начнём. Скоро ведь годовщина нашего самого первого дня!

– Действительно так! – подивился я. Слишком уж непохожими были – то время и нынешнее.

– Будем студию воскрешать. Правда, Гульки нет – снимать некому. Мне даже сказали, чтоб я камеру начинала осваивать. Мы и думать не смели, что вас выпустят так скоро! Вас ведь насовсем?..

– Кажется, так.

– Ура, Савва Иванович! Вы нас снова возглавите! Я сегодня обзвоню наших – все будут рады!

– Какое там рады! – рукой я махнул. – Столько вреда вам всем причинил!..

– Это мы вам вред причинили! – горячо возразила она. – Маленькие были да несмышлёные! Вы из-за нас чуть не погибли. А ведь мы… мы так любили друг друга! Любил ли кто-то на свете кого-нибудь так? Если бы это вернулось! Пусть ненадолго! Пусть на день или месяц! Ведь это же может вернуться, Савва Иванович? – почти взмолилась Конихина Оля. И скорые слёзки сызнова навернулись на глаза её.

– Да, – сказал я. И солгал, разумеется. С преднамеренностью своего подлого сердца. С коварством лживой своей селезёнки.

– А мы идём в поликлинику, – чуть-чуть успокоившись, сказала юница.

– Ну, давай провожу тебя хоть немного. Только пойдём, если можно не быстро, мне расторопно идти тяжело.

– Я сегодня всем расскажу, что вы уж вернулись. Все вас так ждали и ждут! Вы знаете, Васька недавно сказал, что пить сразу бросит, когда Савва Иваныч вернётся.

– Да, хорошо.

– А ещё он говорит: «сызнова», «оный», «юница», а раньше почти так не говорил, и все прочие говорят так.

– Это всё слова устарелые…

– А давайте все соберёмся! Сегодня, ну там или завтра! Вы придёте, Савва Иванович?

– Да, – сказал я, сознавая прекрасно, что никуда не приду. И даже в мыслях своих низкородных держать я не стану прихода.

– Вы создадите новую студию, – говорила Конихина. – Заново наберёте артистов. Вообще-то, я понимаю, конечно, что мы для вас материал отработанный. У вас ведь такие критерии жёсткие! У Васеньки мешки под глазами. Сашеньке девятнадцать, она уже вся из себя дама, она – старуха для вас. У меня живот растянулся. Я хоть гимнастику делаю, но всё равно – не то, что было раньше. Да и шрам после кесарева… он почти незаметен, но крупным планом не снимешься!.. Так что вы ведь меня теперь и не взяли бы! Так, Савва Иванович?