Василий Кондратьев - Показания поэтов [Повести, рассказы, эссе, заметки] [litres]

Хозяин дома, писатель и собиратель, был увлечён тем живым духом классического наследия, который под воздействием учёных умов Винкельмана и Патера пропагандировали такие художники, как Вильг. фон Гледен и Оскар Уайльд. Юного графа часто посещали учащиеся, и в ходе их интересных бесед однажды возникла идея нового театра, который помог бы ближе донести публике «мёртвый язык» античной скульптуры и литературы.

В короткий срок, с помощью особого списка, который был тогдашней «горячей линией» по гимназиям и лицеям, была набрана труппа. Ведущие художники салона занялись декорациями, а музыку взял на себя известный композитор Рейнальдо Хан. Подмостками стали, разумеется, просторные апартаменты графа, где не было недостатка в изысканном реквизите.

Живые картины, зрителями которых стали лица высшего света, мира искусств и дипломатического корпуса, изображали сюжеты из древней истории, мифологии и литературы. Гимназисты очень удачно показывали Пана и Дафниса, Сатира и Гермафродита, Нарцисса, Аполлона и Гиацинта, а также ряд живописных сцен прошлого, например пир Нерона, гибель Антиноя и восточный обряд Элагабала. Иные сюжеты были навеяны лирикой Горация, прозой Петрония и более поздними рассказами из жизни дворов Генриха III и Людвига II. Актрисы и дамы света помогли создать образы Дианы Охотницы, Сафо, Паллады. Особо запомнился публике задрапированный розовым тюлем рождественский праздник, в ходе которого хор мальчиков-путти изображал «Торжество юности над смертью».

К сожалению, живые картины в доме графа Ферзена привлекли к себе недоброе внимание властей, которые нашли в них предлог для удара в политической игре против влиятельной монархической партии. Граф Ферзен был арестован по обвинению в безнравственности. Жёлтая печать подхватила и без того лживые детали судебного обвинения, украсив их подробностями с порнографического лотка и объявив любительские спектакли чёрными мессами.

Передовая культура встала на защиту молодого графа; особо отчётливы были голоса Альфреда Жарри и Марселя Пруста. Решающие слова произнёс поэт и журналист Жан Лоррен. Разбив домыслы прокуратуры и прессы, он обратил внимание публики на упадок классического образования и одобрил полезное дело живых картин, провозгласив их «розовыми мессами» вместо «чёрных».

Граф Ферзен был освобождён и оправдан. Как и всякий поэт, он был изгнан неблагодарным светом, вычеркнут со страниц «Альманаха Гота» и вынужден покинуть Париж и Францию. Однако вскоре благодаря повороту судьбы его дело получило чисто российский размах.

Одним из друзей и зрителей живых картин Ферзена был князь Г***, потомок лучшего русского рода. Вернувшись после описываемого скандала на родину, он привнёс в петербургские гостиные последнее парижское словцо, которое из‐за рассеянности и некоей однонаправленности князя стало «розовыми балетами».

Как известно, балетная сцена была капищем высшего петербургского света, и его лестницей были занимаемые в зрительном зале места, следом за государем. Поэтому третье место в стране после министра двора занимал директор императорских театров, в тот момент – князь В***. Князь В***, в крови которого текла старинная фронда, понимал рутину тогдашних искусства и жизни и был смелым новатором.

Князь носил треугольный монокль, пропагандировал ритмодвижение и хотел объединить на вечерах в своём особняке в центре Петербурга высший свет и богему. Несмотря на неизбежное фиаско своих планов, усиливавших подозрения двора, он был полон энергии, с которой воспринял пришедшую из Парижа идею русских балетов.

Нужно сказать, что помимо рассеянности князь Г*** слегка пришепётывал с особым гвардейским выговором, который в то время был признаком тона, а на французском языке слова «русский» и «розовый» немного похожи. Впрочем, живой дух новости и так пришёлся в один ряд с такими французскими словцами, как «русская рулетка» или «русский салат», т. е. икра, которую едят с блюда ложками.

В это время Дягилев, полагавший себя духовным потомком Петра Великого, начинал под опекой князя В*** своё предприятие, которое сплотило его друзей, художников и критиков «Мира искусства», выдающихся танцовщиков и актёров. Первые шаги грандиозной антрепризы, которая предусматривала оперные и балетные спектакли, художественные выставки и издание журнала, прошли в Петербурге. Но костюм, который Дягилев и князь В*** придумали и связали из носовых платков для солиста Нижинского, заставил вдовствующую царицу-мать запретить их спектакли на подмостках театра её имени. Вскоре царь, который угадал в князе В*** угрозу безраздельному господству примы-балерины на русской сцене, отправил его в отставку. Дягилев, его друзья и оставшаяся ему верной часть труппы должны были уехать за границу.