Натан Энгландер - Ради усмирения страстей [Литрес]

Вот это-то и привело Марти в кабинет к раввину восемь лет назад. Невинная шалость – подумаешь, подергал за купальный костюм, подурачился с Сэмми и его товарищами у бассейна.

У Марти до сих пор перед глазами те рамки фотографий на столе у раввина. Сам раввин напротив, за широким письменным столом, а между ними – черные задники рамок, торчат как надгробия.

– Родной сын, ребе, – оправдывался Марти. – Родной сын, моя плоть и кровь, заявляет: «Лучше бы ты умер».

– И за это он его ударил, – продолжала Робин, стиснув обеими руками сумочку на коленях. – Сначала пугает ребенка до смерти, а потом как даст по щеке, даже зуб выбил.

– Молочный, – уточнил Марти.

– У мальчика вся щека посинела. – На глазах Робин выступили слезы. Она не вытирала их, тушь текла по щекам, руки по-прежнему сжимали сумочку. – Я не могу так больше, ребе. Я ведь еще молодая женщина.

И раввин – как странно все это теперь вспоминать, – раввин, брат Человека без имени, сам с тайным пятном позора, обошел вокруг стола, обхватил спинки их стульев и склонился над ними.

– Неужели ты думаешь, что Марти создали бы таким, – сказал раввин, – если бы ему не дали также средств побеждать свой недуг? Не кажется ли тебе, Робин, что у твоего мужа есть эти особые желания потому, что его жена – человек особый, умеющий сохранить семью?

Оба вытянули шеи, заглядывали ему в лицо: обдумывали его слова. А раввин улыбался им по-доброму, как и полагается священнослужителю.

– Бог тут ни при чем, – сказал он. – И религия ни при чем. На самом деле речь идет об элементарном человеколюбии. Если мы будем перекладывать друг на друга наши обязанности, семейная ячейка развалится, а все общество вскоре обратится в прах.

Раввин с полупоклоном отступил на шаг, едва касаясь пальцами спинок стульев. Робин полезла в сумочку за ключами от машины, потом резко захлопнула сумочку.

– У моего Сэмми вся щека почернела.

– Он пожелал мне смерти, родной сын! – И Марти ударил себя в грудь. – У меня вся жизнь от этого почернела.

Пока Человек без имени отсиживался в одиночке, Марти развернул стул к окну и успел прочесть три главы из книжки. Он часто названивает домой, чтобы убедиться, что семья тут, на месте. Он кладет трубку, если отвечает жена. Выслушивает новости от дочери. Снова и снова пытается застать сына.

Сэмми отвечает на звонок.

– Привет, – говорит Марти. – Эй, слышишь меня? – Мальчик не готов поддерживать беседу в таком тоне, и Марти выпаливает: – Все в порядке? В школе нормально? Новые подружки?

– Ты это всерьез?

Марти удивлен. Он гордится сыном. Маленький, а уже такой циничный!

– Конечно, я всерьез. Я позвонил, чтобы поговорить именно с тобой. Знаешь, – сообщает Марти, – тебе разрешили проведать меня. То, что у меня, – говорит он, – это не заразно, гарантирую. Одним дано рисовать или петь, другим большие пальцы не в ту сторону гнуть. Либо у человека есть такое, либо нет. Понимаешь?

В ответ ни слова. Глухое молчание.

– Ты же родился здесь, черт побери. Неужели не хочешь увидеть место, где появился на свет?

Сэмми вешает трубку.

Кое-что Лия ему рассказала: раввин звонил им, как и обещал Марти. И не переставал названивать, даже когда Робин попросила его не делать этого – в конце концов Робин велела передать ему, что не станет отвечать на звонки. «Передайте Марти, что я не буду с вами разговаривать, – сказала ее мать. – Скажите ему, что я швырну трубку так, что у вас барабанные перепонки лопнут».

Раввин, насколько Лия могла понять, только этого и ждал. И больше не звонил.

Марти из коэнов, еврейского сословия священников [25] Коэны – потомки первосвященника Аарона. Статус коэна передается по отцовской линии. . В ортодоксальной общине, к которой они принадлежат, это кое-что да значит. В Великие праздники левиты омывают Марти руки. При чтении «Восемнадцати благословений» [26] «Восемнадцать благословений» – молитва, которая читается молящимся про себя. При коллективном богослужении повторяется вслух тем, кто ведет службу. он подходит к ковчегу – сняв ботинки, покрыв голову талесом. Растопыривает пальцы веером, сводит большие, и, повернувшись лицом к молящимся, благословляет всех во имя Господа.

Из ста семи семей, присутствующих на богослужении, только восемь – коаним [27] Коэны ( ивр. ). , включая Марти и его сына. Право первым получить алию [28] Алия, Алия ле-Тора ( ивр. «поднятие к Торе») – чтение свитка Торы делится на несколько частей, к прочтению каждой из которых вызывают одного из молящихся. Считается большой честью. , первым произнести благословение на субботнем чтении Торы обычно за коэном. И, по всему, Марти следовало бы вызывать к Торе каждые восемь недель. Он мысленно ведет подсчет. Но прошло уже целых три круга, а его ни разу не выкликали.