Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

— Интересно, какую политическую информацию могут собрать ваши бляди? — прервал его Беседин. — Ведь они даже газет не читают и считают, что Турция — в Аргентине.

— Кесарю кесарево, Григорий Петрович… — оскалился своей волчьей улыбкой Коршунов. — У них свои задачи.

Что верно, то верно, каждый должен тянуть свой воз, совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, как Сократ. Как там воз Колоскова, послица Шахназ? Особого прогресса пока не наблюдалось, хотя в принципе согласилась покататься на яхте, правда, с подругой.

— Восток есть Восток! — заметил Колосков.

— Очень удобно! — зло сощурился Беседин. — Восток есть Восток, телега есть телега — и точка! И работать ни хера не надо! А я вам скажу другое: человек есть человек во всем мире. Везде любят, везде изменяют, везде жадничают… И хватит вам прикрываться Востоком или Западом! Работать надо! Уконтрапупить — и точка!

Приняли как указание, хотя и не неожиданное, встали, стараясь не греметь стульями, осторожно вышли. Алла задержалась и выжидающе смотрела на шефа, прижав к груди блокнот, словно голову возлюбленного: тонкая женская душа чувствовала настроение и оказалась права: Григорий Петрович запер дверь и увел секретаря-машинистку в комнату отдыха. Живем в спешке, думал он, живем, словно коты, правда, им легче, их не гложет мысль, что именно в эти счастливые четверть часа позвонит председатель КГБ. Почему никто не подходит? Где Гриша?! Куда исчезла правая рука? Он прислушивался к прямому телефону, это отвлекало и мешало любви.

…Прогулочный катер летел по Москва-реке, играя фейерверком брызг на хвосте. Идиллические берега с сосновыми лесами, уютные поляны, бабочки над ромашками, государственные заборы, как хорошо в стране советской жить, и как она широка, родная! Дмитрий Колосков и богатырь Марат, овевавший кудрями послицу в мастерской, соединяли воедино красоту и интеллект. Дмитрий упирал на последнее, рассказывая о глубине реки и ее исторических истоках, Марат работал с шампанским, между прочим, пропуская для души водочки.

— Шахназ, если вы не выпьете, я обижусь! Ну как вам не стыдно! Вы не хотите выпить за нашу дружбу?

Не пили проклятые мусульманки, прикрывались Кораном. Восток суров, хотя и не до фанатизма: Шахназ позволяла Колоскову целовать ей руки, а тот страдал и готов был утопиться.

— Как вы красивы! — шептал он, вспоминая почему-то бритую лысину Беседина. — Я погибну от вашей красоты! Вам не холодно? Может быть, спустимся в каюту?

— Что вы, Дмитрий! Разве здесь плохо? — отбивалась Шахназ, которой Колосков весьма нравился.

Марат держал жену военного атташе в объятиях, ему казалось, что они уже в соитии, и он блаженно покачивался, оставалось финализировать дело в каюте, он поднял ее на руки, покачнулся и рухнул, как и положено с турчанкой, в набежавшую волну. Крики, спасательные круги, любопытные рожи на берегу. Конфуз. Беседину решили не докладывать, обошли вопрос, мол, старались, но ничего не вышло.

…Новая радость: подписание советско-турецкого культурного соглашения, в том числе и о поездках в Турцию классика советской литературы и театра. Посол двинулся в Министерство культуры. Там за круглым столом в гостиной восседали заместитель министра Растегин, говоривший искренне и долго (всегда так!), переводчица Оксана — умеренная полнота, большие влажные глаза, выдающиеся бюст и зад, изобилие волос, ниспадавших на первое и даже чуть-чуть на второе, она сжигала посла горячими бедром и дыханием. Тут и Римма Ивановская (супруг уже вылетел в Стамбул), которая мысленно набрасывала доносик об аморальном поведении переводчицы. Затем — скромный фуршет, старания Оксаны не прошли даром, и посол вызвался покатать ее по столице и доставить домой, что и сделал. По дороге заскочили в «Националь», там джигит блеснул мошной и порадовал спутницу модными коктейлями. Однако переборщил, Оксана вначале истерически хохотала, хватая посла за руки, но разом стихла и запросилась домой, что было радостно воспринято как приглашение на счастье. Но в машине совсем сдала, впала в транс — такого и в страшном сне не увидать. Отвратительная, пьяная баба. Он высадил Оксану у ее подъезда и тут же умчался подальше от ласк.

— Вот засранка! — вопил Колосков в квартире этажом выше Оксаны, где уже была установлена техника для съемки. — Просто какой-то рок невезения! И все пьянство! Не страна, а корабль алкашей! Понятно, что Марат набрался — он вообще не просыхает, но эта… Ведь закончила Институт востоковедения… аспирантуру, елки-палки!