Полина Санаева - Черная водолазка [litres]

И пока ехали, рассказал мне всю свою жизнь с элементами российского триллера, иллюстрируя фотографиями из телефона. Очень познавательно. На прощание сказал: «Так и знал, что ты все правильно поймешь. Молодец».

И я уже в таком состоянии в этой Москве, что доброе слово и кошке приятно.

Случай второй. Трясусь в вагоне, читаю и смутно понимаю, что напротив происходит какое-то движение, пасы какие-то. Ну, пару раз не отреагировала, потом подняла-таки глаза. Смотрю, мужчинка в кудрявой ушанке подает мне знаки. Улыбается и зачем-то свою замусоленную ушанку двигает по лбу. Туда – сюда. Ну, я дальше еду-читаю. Прибываем на станцию, он встает и поправляет мою шапку на мне! Сдвигает повыше.

– Сигналю, говорит, тебе сигналю. Ты – ноль внимания. Только не обижайся, но не идет тебе, когда шапка на бровях! Повыше надо носить!

Яфшоки. Аж поблагодарила. А он меня потом на эскалаторе обогнал, напугал, в лицо заглянул и смеется: ты думаешь, я дурак? А я просто выгляжу как дурак!

И вид такой хитрый, что мне показалось, он сейчас по-французски заговорит, как в страшном сне. Хотя, видимо, это я как дурак выгляжу.

И случай третий, сегодняшний. Это вообще. Мужчина с тяжелой, сразу видно, сумкой через плечо, аж сгибается под тяжестью, пристально на меня смотрит. Ну, думаю, наглец. Хочет, чтоб я место ему уступила, что ли? Через пару остановок рядом со мной освобождается, он метнулся, уселся и говорит:

– Извини, пжалста. Ничего не подумай, но ты как с синяками под глазами борешься?

– Средств-то полно…

– Да? Но, видимо, не помогает (яфшоки-3)… А я спортсмен бывший. Видишь, шрам? Это клюшкой по переносице… Хрясь! (делает движение, будто бьет клюшкой по воротам). И с тех пор тоже – мешки под глазами.

– Может, это от пьянства?

– Ну что ты, не-е-е-е-е!

Помолчали.

– Но знаешь, что?! Ты и с синяками красивая, а я с ними становлюсь ну просто невозможен!

И он действительно был невозможен. Тут случилась станция «Таганская». Я вышла, можно даже сказать, польщенная.

Вот, значит, чем приходится довольствоваться женщине в условиях современного мегаполиса. Это всемирная тенденция или только со мной такая бодяга? И может, мне радоваться? Ведь для кого-то я умная-заумная и настолько «сама все понимаю», что со мной лучше не связываться, а алкоголикам я сразу брат родной.

Или это из-за того, что я часто езжу в метро ночью, или, как говорил Филип Марлоу, «все из-за моих беззащитных глаз».

Мужичок такой весь масенький, узенький, сплошной профиль и большой нос, кожа дубленая, заветренная, темная, уши торчат, тоже прожаренные до состояния корочки, куртка из жесткого кожзама, очень грязные ботинки. Везет в сложенном виде неновую детскую коляску, она перевязана старенькой веревочкой. Звонит у него телефон:

– Да, птичка, еду. Ну тяжелая, конечно… Хорошая, большая… Не заблудился. Да не беспокойся ты обо мне! Ну и что, что в первый раз? Разберусь я с твоим метро. Сейчас приеду, покушаем. Как там мой цветочек? Спит? Не спит? Укача-а-а-а-а-аем.

Резко стало неважно, что у него с ботинками и ушами.

Я бы хотела сидеть на веранде дачи,

не такой дачи, где грядки, компостная яма, а летом помидоры веревочками подвязаны…

А на даче с большим лесным массивом на участке.

Сидеть на удобном стуле с подлокотниками и резной спинкой,

пить чай у стола со скатертью, вышитой хризантемами,

и медленно разговаривать.

Не медленно и печально, а просто медленно.

Чтобы каждая фраза была обдуманной, интересной, что-то значила.

И так вот сидеть. Обдумывать и смотреть на морось.

А в том лесном массиве чтоб и лиственные, и хвоя, – липа, сосна, там, осина и обязательно молодой дубок.

И все это так благородно темнеет и опадает вокруг. Контрастирует между собой по тонам, но не сильно, скорее сливается.

Сидеть, смотреть, как длинные капли стекают по листьям, и как влага застыла среди иголок, как ею пропитываются стволы, слушать, как скрипит ступенька, звякает ложечка.

И чтоб прохладно, но хорошо и не зябко.

И разговаривать долго.

И даже вина не пить.

Хотя можно и выпить. Из старого бокала, потемневшего изнутри, потому что из него часто пьют красное вино и не моют его с содой, а просто споласкивают.