Ирвин Уэлш - Эйсид-хаус [сборник litres]

– Э-э… что случилось, Мэй? – спросил я.

Я было подумал, что забарахлила машина.

– Тебе нравится Лизанна? – спросила она.

Я немного смутился:

– Ну да, она действительно чудная девушка.

– Удивлена, что ты до сих пор не завел себе подружку.

– Ну, я на самом деле не хотел бы вступать в слишком серьезные отношения.

– Поматросил и бросил, такой ты?

– Ну, я бы так не сказал…

Скорее уж «поматросил, и меня бросили».

Она сунула палец в одну из прорех на моих джинсах и начала поглаживать мое голое бедро. Ее руки были рыхлые, а пальцы словно обрубки.

– Мистер Гливис прав насчет тебя. Ты бы потратился на новую пару джинсов.

– Да, конечно, – ответил я, чувствуя себя крайне неловко.

Я не был возбужден, вовсе нет, но охвачен нездоровым любопытством насчет того, что она собирается делать.

Я поглядел на ее лицо и увидел только зубы. Она начала обводить пальцами круги на моей плоти.

– У тебя мягкая детская кожа, знаешь?

На такое вроде и сказать-то особо нечего. Я просто засмеялся.

– Как ты считаешь, у меня хорошее тело? Ручаюсь, ты думал, что я стара для этого, верно?

– Нет-нет, я бы так не сказал, Мэй.

А сам подумал: «Опоздала на много световых лет».

– Дес на этих таблетках, видишь ли. У него был недавно сердечный приступ, теперь он принимает антикоагулянты. Так что прости-прощай, эрекция. Я люблю Деса, милый, но я все еще молодая женщина. Мне нужно немного поразвлечься, немного безвредного веселья, знаешь? Я же не слишком многого прошу?

Я в упор посмотрел на нее:

– Эти сиденья откидываются?

Они откидывались.

Я склонился над ней, опустил голову между ног и начал искусно обрабатывать языком ее клитор, описывая дразнящие круги. Я стал думать о Грэме Сунессе [69] Грэм Сунесс (р. 1953) – шотландский футболист, в начале 1980-х гг. капитан «Ливерпуля», в конце 1980-х гг. возглавлял национальную сборную Шотландии. , потому что у него были проблемы с сердцем. Интересно, а у него из-за этих таблеток тоже не стоял? Я думал о его карьере, сосредоточившись на Кубке мира 1982 года в Испании, который, помнится, смотрел с отцом вместе. Мама бросила нас лишь за три года до того, и мы вернулись домой от нашей тети Ширли. Она приглядывала за нами все это время, пока отец не почувствовал себя в состоянии справляться сам. У него был своего рода нервный срыв. Он никогда об этом не говорил. А дело в том, что нам нравилось у Ширли в Мордане и совершенно не хотелось возвращаться в Мьюрхаус, или «собраться всей семьей», как он говорил. Чтобы умаслить нас, он позволил нам смотреть все игры на Кубок 1982 года. Огромная таблица на всю стену была приклеена в гостиной над камином. На стене до сих пор остались четыре отметины, хотя ее красили по крайней мере однажды на моей памяти. Дешевая краска, видимо. Как бы то ни было, все надежды тогда возлагались на Сунесса, но я думал, что он весь турнир просто строил из себя и выпендривался. Да блин, ничья 2:2 с Советским Союзом, мать его за ногу.

– Ооо, ты такой озорник… ооо… ооо… – возбужденно шипела она, вжимая мое лицо в свою пизду.

Я задыхался, отчаянно пытаясь вдохнуть через нос, забитый острым ароматом. Никакого вкуса, только запах, намекающий на вкус.

Я представил себе Сунесса, как он надменно расхаживает в центре поля, но он ничего не делал с мячом, просто держал его, а нам нужна была победа, и секунды матча таяли на глазах. И ведь это происходило в те дни, когда люди действительно переживали за Шотландскую сборную по футболу.

– Дай мне его… – прошептала она, – ты выжал из меня все соки, теперь дай мне его…

У меня был слишком мягкий, чтобы вставить ей, но она взяла его в рот и он окреп. Я вошел в нее, и она стонала так громко, что мне действительно стало не по себе. Я выставил вперед нижнюю челюсть на манер Сунесса, и понеслась. Через полдюжины тычков она мощно кончила, сжимая мои ягодицы.

– АХ ТЫ ГРЯЗНЫЙ БАНДИТИК! АХ ТЫ ДЕРЬМЕЦО! ЧУУУДЕСНО… – вопила она.

Старая добрая работа языком никогда не подводит. Ни на что больше шотландский язык все равно не годится. Я подумал о ее дочерях и выплеснул в нее малафью.

Интересно, позовет ли она меня снова на чай?

Мэй держалась так, как будто ничего не произошло, если не считать того, что периодически одаривала меня кокетливой улыбкой и специально задерживалась у ксерокса, чтобы ласково потрепать меня по заднице.

Я был немного озадачен и раздосадован всем этим. Что за безумие!

Через неделю после моего выступления с Мэй под дверь просунули почтовое приглашение. Оно гласило: