Жюльен Сандрель - Комната чудес

Предвижу закономерный с вашей стороны вопрос: откуда я знаю, что я не умер. Хотелось бы мне ответить вам, что я видел туннель и белый свет, что меня позвал по имени Господь Бог – он был красивый и высокий, от него пахло горячими облаками, и он сказал мне: нет, Луи, твой час еще не пришел, возвращайся на Землю, увидимся через сто лет. Но на самом деле ничего подобного не было. На самом деле я находился внутри сна-который-не-был-сном и не чувствовал своего тела, как будто превратился в чистый дух и одну сплошную мысль. Нет, я не псих, вы уж мне поверьте, но теперь вы поняли, как следует толковать мое «судя по всему».

Короче говоря, я был в этом особом мире, когда вдруг снова ощутил, что у меня есть тело. Началось с пальцев. Они опять стали реальными, и в них появились довольно противные иголочки. Ну, знаете, если ночью отлежишь руку, то потом, когда встанешь, она как будто мертвеет и надо ждать мурашек – это кровь возвращается в онемевшую конечность. Иногда мурашки ощущаются как легкое покалывание, иногда боль такая, что тебе кажется, что рука сейчас отвалится. Так вот, у меня в пальцах руки поселилась постоянная боль, как будто их кололи миллионами раскаленных иголок. Потом боль распространилась на остальные части тела, и я понял, что придется ее терпеть. Постепенно я привык к этой боли – или она стала не такой острой? Не знаю, не уверен. Зато я уверен в другом: мое тело проснулось, но отказывается двигаться. Как я ни напрягался, как ни приказывал себе открыть веки, пошевелить рукой, высунуть язык, ничего не получалось. Я чуть с ума не сошел. Заплакал. Заорал. Разумеется, беззвучно. Я был заперт в тюрьме, в одиночной камере. После многочасовой (или многодневной?) борьбы я, судя по всему, уснул. Потом, судя по всему, проснулся. Потом, судя по всему, снова уснул. Избавлю вас от подробностей, но у меня впечатление, что все это продолжалось довольно долго.

Потом случилось кое-что необычное. Я услышал чей-то голос. Сначала это было похоже на неясный далекий гул. Я даже подумал: неужели я и правда попал на тот свет, в существование которого мы с мамой никогда не верили. Но вряд ли на том свете встречают вновь прибывших вопросом: «Брижит, ты сегодня утром убирала палату четыреста пять?»

Oh my God. Oh my God. Oh my God. Oh my God . Именно так реагируют герои американских сериалов, когда по сюжету происходят странные вещи. В эсэмэсках пишут OMG . Короче, OMG OMG OMG OMG . По-моему, я слышу чью-то речь.

Какие выводы я могу сделать из услышанного?

Вывод первый: я лежу в палате 405 – или неподалеку от палаты 405.

Вывод второй: поблизости от меня находятся два человека, одного из которых зовут Брижит. Я не знаком ни с одной Брижит, если не считать группу, которая поет песню «А теперь деритесь». Может, это знак, что я должен стать их фанатом? На мой взгляд, сложновато. Или мне полагается небольшой приватный концерт? Вряд ли.

Вывод номер три: Брижит издалека ответила, что нет, она еще не убирала палату четыреста пять и не понимает, к чему такая спешка, и вообще, там и так чисто; из ее слов я заключил, что обсуждалась необходимость навести порядок в палате 405.

Я решил немного подождать. Хотя что значит «решил»? Что еще мне оставалось делать? Тем не менее я старательно ловил каждый звук. Я чувствовал себя Али-Бабой, проникающим в пещеру с сокровищами; Гарри Поттером, открывшим в себе волшебные способности; Золушкой, увидевшей, как тыква превращается в карету… В общем, вы понимаете, что я имею в виду. Каждый звук был драгоценным, и меня охватило невероятное возбуждение, опять-таки внешне никак не проявившееся. Внешне я по-прежнему хранил poker face – абсолютно бесстрастное, непроницаемое выражение лица профессиональных игроков в покер, иначе говоря, выглядел все таким же безучастным, и это еще мягко сказано. Я быстро проанализировал окружающие шумы: равномерное попискивание аппаратуры, звук дыхания (моего?), приглушенные голоса и стук ножей и вилок (где-то рядом столовая?), пение подружки Брижит, мурлыкавшей незнакомую мне мелодию. Вдруг она прервала песню и сказала: «Здравствуйте, доктор». Ага, я в больнице. Блин, если вам известно что-то еще, поделитесь со мной, а то я начинаю чувствовать себя дураком. Хотя я уверен: про то, что я снова слышу, вы не знали. Как вы могли об этом знать, если я сам только недавно сделал это открытие?

В комнату, где я лежу, вошли несколько человек, и уровень шума немного повысился. Один мужской голос, два – женских. Все новые. Признаюсь, из их разговора я понял не все, но кое-что уловил, и далеко не все мне понравилось. Говорили обо мне, то и дело повторяя мое имя. Еще говорили, что мое состояние стабильно. Не улучшилось, но и не ухудшилось. Никаких существенных изменений. Но что значит «стабильно»? И тут я услышал это слово. Кома. Я обалдел. Кома означает, что дела у меня хреновые. Когда в кино кому-нибудь сообщают: «Он в коме», то все вокруг принимаются плакать, падать в обморок, вопить или набрасываться с кулаками на врача, который в конце концов соблазняет безутешную мать. Я тут же вспомнил про маму. А ей сказали, что я в коме? Ну конечно, сказали. Она уже пыталась отдубасить врача? Это было бы очень на нее похоже, подумал я и улыбнулся – разумеется, внутренне, потому что внешне мое лицо по-прежнему являло собой идеальное poker face.