Юргис Балтрушайтис - Литва - рассеяние и собирание

Пробыл он у нас почти два дня. Я наблюдал за ним и понял, что все-таки наша работа на него повлияла. К. еще был у нас, когда В. вечером привел Микаса, который не мог дождаться пистолетов и чемодана и потому сам приехал на велосипеде. Договорились, что человек все это ему привезет в условленное место на шоссе. Договорились и об условных знаках. Я дал Микасу несколько сотен, чтобы купил копирку, и он сразу уехал.

К. ушел назавтра около 12 ч. Обещал приехать через месяц. Я попросил его написать что-нибудь из жизни современных студентов. <���…>

Вот нас и выселили опять из бункера. До этого нас нашли живущие по соседству крестьяне, один из них, как говорится по-советски, «беднейший крестьянин». Когда он набрел на наш бункер, встревожила нас, понятно, не его бедность, а то, что все эти три года он совсем не платил налогов и никто его не заставлял. Разве может кто-нибудь при большевистском порядке не платить налогов и чтобы его ни разу не оштрафовали? Наш «хозяин» уверяет, что он, наверное, из жидков будет, хотя на словах большой патриот, страстный литовец. <���…>

Снаружи льет дождь. Ночь темная. Нас 13 мужиков. Жалко бросать такой хороший бункер. Мы втянулись в работу, и был заметен немалый прогресс. Теперь работа опять прервется примерно на неделю, а то и больше. Перебираемся на тот берег озера к Генису. Идти недалеко, но я чувствую себя совсем измученным. Сидение в бункере высасывает здоровье, как тюрьма.

День пересидели в риге. Вместе с нами люди Гениса. Сюда пришел и Карвялис [131] Карвялис (Голубь) — Йонас Радзюкинас, р. в 1927 г. в Алитусском уезде, погиб в ноябре 1949 г. в деревне Панемуне Сейрийской волости. со своими людьми из группы Юозапавичюса. Днем «устроили митинг». Ванагас привел к присяге новичков. Мы с Римвидасом [132] Римвидас — Юргис Крикщюнас, р. в 1919 г. в России, в Нижнем Новгороде, погиб 15.12.1949 г. в Польше, в Шлинакемисе. говорили речи. Я сделал политический обзор. <���…>

Уже нашли место для бункера. Чуть слишком открытое. Хорошо бы не увидели, как мы копаем.

Идем на встречу со Студентом [133] Студент — Альфонсас Буцявичюс, р. в 1920 г. в Алитусском уезде, 11.04.1949 г. расстрелян по решению партизанского военно-полевого суда. . Этот паренек слишком долго жил без всякого контроля. С ним надо кончать.

Вчерашний день и сегодняшний напоминают мне первые, самые мягкие осенние дни. Небо немного пасмурное, и воздух такой прохладный, приятный. Особенно красиво под конец дня. Кажется, будто это последнее прощание с летом. В такие дни что-то влияет на мое настроение, нагоняет на меня легкую меланхолию. Опять приходят воспоминания, и жаль делается прошедших прекрасных дней. Хотелось бы учиться, чтобы еще чего-то достичь. Ах, эти прекрасные, спокойные и вместе с тем такой печалью дышащие дни! А может быть, они только для меня так печальны!.. Я пытаюсь сравнить их с днями прошедшей жизни, ищу в прошлом похожие. Вспоминаю пейзажи, которые открываются в Визгирдском лесу с высокой горы. Оттуда видны расстилающиеся вокруг леса, между которыми вьется Неман. Красивые окрестности Алитуса, Каунас в праздничный вечер, горы Граца, шахты Донбасса, украинские степи и угрюмая природа — все это сегодня кажется таким прекрасным и таким далеким, недостижимым… Даже эти проклятые украинские шахты сегодня словно бы не такой мрачной пеленой укрыты. Кажется, и сейчас слышу те песни, что затягивали низкими голосами украинки. По-своему красивые, грустные и тяжелые песни, как и вся жизнь людей, что живут в тех краях. Много мне в эти дни приходит в голову картин минувшего, все они прекрасны и так дороги мне. И не заметишь, как сердце невольно сжимается: проходит время, проходит молодость, проходит любовь — все проходит… Перед нами неизвестность, страшная неизвестность. Англосаксонские дипломаты в Москве решают судьбу миллионов. Вряд ли они про нас (я имею в виду не только партизан и Литву, но и всю Восточную Европу) помнят. Они, наверное, сферы не поделили, а кого можем заботить мы? Важно, чтобы не отощал британский имперский лев, чтобы доллар оставался твердым… Не хочу я такой мерзкой прозы — она не сочетается с этими прекрасными днями.

Жайбаса, видно, тоже похожие настроения одолевают. Вспоминаем, что мы с ним уже взрослые мужчины: мне 23 года, ему — 26. Незаметно стали зрелыми. Стали слишком рано — с ружьями, с опасностями вокруг. Неужели мы уже сложившиеся люди? Кажется, так недавно были детьми, гимназистами. Как время бежит! Четыре года прошло с того дня, когда я покинул Литву. Потом все смешалось. Солдатский хлеб, дороги, приключения, лагеря — словом, месиво жизни. И снова в Литве… Но это уже не та Литва, люди словно бы уже не те, знакомых почти нет, а друзья — все они исчезли. Придется жить воспоминаниями, хоть это приятно. <���…>