Деб Калетти - Отдаю свое сердце миру

– На редкость погожий денек, – сообщает дед. – Но все равно надо бы еще раз уточнить прогноз. – Местность здесь равнинная. Молния смертельно опасна для того, кто бежит по дороге, ведь он будет самой высокой мишенью на земле.

– Я уже проверила. Официантка ошиблась или ночной гром и был той самой бурей.

– Я не слышал никакого грома.

– Да так, пару секунд погромыхало. Прогноз показывает небольшую облачность, и все. Кому мы верим: местным жителям или синоптикам? Я хочу сказать, местные назвали эту дорогу Кладбищенской. И где тут кладбище? Я ничего такого не вижу. – Аннабель постукивает пальцы подушечками больших пальцев. – И как, по-твоему, это похоже на бурю?

– Не-а. Смотри. На небе ни облачка. Но тебе решать, Белла Луна.

Она стонет. Как можно верить в грозу, когда над головой чистое небо?

– Эй, у меня для тебя сюрприз, но узн а ешь, когда отстреляешься сегодня.

– Билет на самолет домой?

– Не угадала. Обратный билет будет ждать тебя в округе Колумбия.

– Зачем я все это затеяла? Какого черта я вообще это делаю?

Этим утром он не вздыхает и не кривит рот в ответ на ее нытье. Он – само терпение. Его выносливость тоже проходит проверку на прочность. Он кладет руку ей на плечо.

– Почему человек отваживается на невозможное? Чтобы быть выше и сильнее любой скотины.

– Я не выше и не сильнее.

– Да? А кто это здесь стоит? Ты или скотина?

Она не забывает про кассету, плеер и раритетные наушники, которые Люк Мессенджер подарил ей на день рождения в ресторане «Биг Чак» еще там, в Вашингтоне. Кажется, будто с тех пор прошла целая жизнь. Кассета убрана в рюкзак, где она хранит свои личные вещи. Там же – письмо о приеме в Вашингтонский университет, сложенное в несколько раз. И новый роман Элис Ву с хрустящими страницами, в плотной обложке, так и не открытый. А еще почтовая открытка «Думаю о тебе» с длинным рукописным посланием от Отца Антония, которую она получила вскоре после трагедии. Здесь же маленькое распятие на цепочке, подаренное пастором Джейн на похоронах. Оно служит для нее не столько олицетворением Бога, сколько частицей самой себя, еще хранящей надежду. Наверное, то же самое можно сказать про каждую из тех вещиц, что хранятся в укромном уголке ее рюкзака. В них надежда не на кого-то или на что-то конкретное, а в целом на то, что однажды она сможет снова обрести эту самую надежду.

Все это время Аннабель боялась и музыки, и книг. Музыка и книги пробуждают эмоции. Они заставляют чувства подниматься, говорить, крушить, и иногда это опасно. Но музыка может заставить тебя подняться, заговорить и разрушить, когда это нужно. И сегодня, когда она наконец покидает Одинокое шоссе, чтобы встретить следующие пятьсот миль Монтаны, Аннабель необходимо подняться.

Тут дело в упорстве, а не в Люке Мессенджере, которого она, скорее всего, никогда больше не увидит. На нем поставлен большой жирный крест, как и на всех парнях. Как и на флирте и влюбленности, любви и нежности, щедрости и открытости, вере, доверии и безопасности – в общем, на всем хорошем. Возможно, крест на нем поставлен и не такой жирный, думает она, потому что он ее немного заинтриговал. Как можно просидеть за праздничным столом на дне рождения Аннабель Аньелли, просто сложив руки на коленях, с невозмутимым и расслабленным выражением лица? Может быть, музыка даст ей подсказку и позволит заглянуть в закрома души того, кого она больше никогда не увидит. Пусть это будет легким заигрыванием на безопасном расстоянии – как девичий интерес к смазливым кинозвездам из журнала People.

Сборы в дорогу не обходятся без суеты. Плеер закреплен на бедре, но в шнуре от наушников что-то замыкает, и динамик в одном ухе постоянно отключается. Раздосадованная, она оставляет все как есть.

– Увидимся когда-нибудь, Одинокое шоссе. Не могу сказать, что мне было приятно познакомиться, – говорит она.

Сразу за Уайт Сулфур Спрингс ее встречают зеленые холмы, и она пробегает мимо ферм и тракторов, бороздящих грязные проселки. День обещает быть жарким; воздух быстро прогревается. На пастбищах высятся гигантские стога сена – некоторые стоят прямо, какие-то уже заваливаются набок. Похоже на шахматную доску проигравшего гроссмейстера. В нос ударяет запах коровьих лепешек. Это бодрит и поднимает ей настроение.

– Привет, – кричит она тучным коровам, которые наблюдают за ней из-за забора. Одна из них мычит в ответ. – Я рада разделить с вами этот мир!