Джон Ирвинг - Дорога тайн [litres]

И еще тяжкое испытание на сцене и ужин после него… Остался сегодняшний вечер и завтра, и это все, подумал Хуан Диего. Принимать или не принимать бета-блокаторы – вот в чем вопрос.

Сообщение от Кларка Френча было коротким, но емким. «С другой стороны, – писал Кларк, – давайте начнем с того, что я спрошу вас, кто писал за Шекспира, – тут, понятно, у нас нет разногласий. Это высветит тему личного опыта как единственно настоящего базиса для написания художественной литературы. Понятно, что и тут у нас нет разногласий. Что касается тех, кто считает, что за Шекспира сочинял кто-то другой, то они недооценивают роль воображения или переоценивают личный опыт – это и есть их логическое обоснование собственной автобиографической прозы, вам не кажется?» – написал Кларк Френч своему бывшему учителю литературного мастерства. Бедный Кларк – он все еще теоретик, вечно юный, вечно затевает споры.

Дайте мне адреналина, это все, что мне нужно, подумал Хуан Диего – еще раз решив не принимать бета-блокаторы.

С точки зрения Хуана Диего, в интервью, которое брал у него Кларк Френч, было то хорошо, что говорил в основном сам Кларк. Труднее всего для Кларка было слушать – он как бы вещал. А на вашем месте, в роли слушателя, Кларк выглядел не таким уж уверенным.

Хуан Диего и Кларк недавно прочитали книгу Джеймса Шапиро «Оспоренный Уилл: кто написал Шекспира?». И Кларк, и Хуан Диего восхищались книгой; их убедили доводы мистера Шапиро – они считали, что Шекспир из Стратфорда был единственным Шекспиром; они согласились, что пьесы, приписываемые Уильяму Шекспиру, не были написаны им вместе с кем-то или кем-то еще.

И все же почему, недоумевал Хуан Диего, Кларк Френч не процитировал в начале их разговора самый убедительный довод мистера Шапиро, приведенный в эпилоге книги? (Шапиро пишет: «В утверждении, что Шекспиру из Стратфорда якобы не хватало жизненного опыта для написания данных пьес, меня больше всего обескураживает недооценка воображения, делающего автора столь исключительным».)

Почему Кларк начал с нападок на Марка Твена? Задание прочесть еще в школьные годы «Жизнь на Миссисипи» нанесло, как пожаловался Кларк, «почти смертельную рану моему воображению» – примерно так он выразился. Автобиография Твена чуть ли не положила конец стремлениям Кларка стать писателем. И, по мнению возмущенного Кларка, «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» следовало бы сделать одним романом и «покороче».

Публика, по мнению Хуана Диего, не поняла смысла этой осуждающей тирады – ни слова не было сказано о другом писателе, сидящем на сцене (а именно о Хуане Диего). И Хуан Диего, в отличие от публики, знал, что будет дальше; он знал, что связь между Твеном и Шекспиром еще не установлена.

Марк Твен был одним из тех грешников, кто считал, что Шекспир не мог быть автором приписываемых ему пьес. Твен утверждал, что его собственные книги были «просто автобиографиями»; как писал господин Шапиро, Твен полагал, что большая беллетристика, включая его собственную, обязательно автобиографична.

Но Кларк не связал это с дебатами о том, кто писал за Шекспира, и Хуан Диего знал почему. Вместо этого Кларк продолжал твердить о недостатке воображения у Твена.

– Писатели, у которых нет воображения, писатели, которые могут писать только о своем собственном жизненном опыте, они просто не могут себе вообразить, что есть писатели, умеющие кое-что воображать! – воскликнул Кларк.

Хуану Диего захотелось исчезнуть.

– Но кто писал за Шекспира, Кларк? – спросил Хуан Диего своего бывшего ученика, пытаясь направить его в нужное русло.

– За Шекспира писал Шекспир! – фыркнул Кларк.

– Что ж, решено, – сказал Хуан Диего.

Из зала донесся тихий смешок или даже два смешка. Кларк, казалось, был удивлен этими, хотя и еле слышными, смешками – как будто он забыл о присутствии зрителей.

Прежде чем Кларк продолжил дискурс о других грешниках в лагере лишенных воображения лиходеев, подписавшихся под этой ересью – что пьесы Шекспира написаны кем-то другим, – Хуан Диего попытался что-то сказать о превосходной книге Джеймса Шапиро: о том, что, как выразился Шапиро, «Шекспир не жил, как мы, в эпоху мемуаров»; о том, что, как далее сказал господин Шапиро, «во времена Шекспира и более полутора столетий после его смерти никто не расценивал произведения Шекспира как автобиографические».

– Счастливчик Шекспир! – воскликнул Кларк Френч.