Андрей Кокоулин - Силы сопротивления

Бурдюков покивал.

— Меня самого эта ситуация не устраивает.

— А так мы — силы сопротивления.

— Да-да.

Где-то далеко помигал и погас красный огонек.

С минуту они оба молчали. Тезка ежился и шевелил плечами, Бурдюков пытался опознать в полумгле дома. Интересно, подумалось ему, прежний я в это время, наверное, уже бы спал. Или что, смотрел неработающий телевизор? Нет, просто пялился в угол, думая, что ему показывают замечательную передачу в несуществующем аппарате.

А сбоку — Магда.

Что мы смотрели тогда? Прогноз погоды? У нее еще разболелась голова…

— Вы думаете, это единственный такой центр? — спросил тезка.

— Не знаю, — сказал Бурдюков.

— Если не единственный, то это значит, что всюду теперь так. То есть, большинство превращено в скот.

— А если единственный?

— Значит, это последний оплот цивилизации.

— Есть еще куча вариантов, — сказал Бурдюков.

— Есть. Значит, с Толиком вам не по пути? — повернулся к нему тезка.

— Скорее всего.

— Мы с Саней вас, если что, поддержим. Ну, если вы решите порядок навести. В учете консервов.

— Сергей, тебе-то чего хочется? — спросил Бурдюков.

Тезка вздохнул.

— Не знаю. Я все жду, что проснусь, и окажусь дома. Есть такие кошмары, очень явственные, внутри которых ты проживаешь дни, недели и даже месяцы. Пока ты в нем, его не отличишь от реальности. Мне хочется думать, что это один из них. А потом я проснусь, пощупаю затылок, а там ничего, никаких пластинок, волосы.

— Понятно, — сказал Бурдюков.

— Нет, если вы решите что-то, я с вами.

— Хорошо. Дождемся Максима Андреевича. Пошли?

— Я еще постою.

— Как знаешь.

Считая этажи, Бурдюков спустился в зал. Он думал, все еще спят, но на кроватях никого уже не было. У дверей его встретил недовольный, с мокрым, умытым лицом Василий.

— Расходились тут, — проворчал он, вытирая бороду полотенцем. — То один, то другой, то третий.

— Не знаю, — сказал Бурдюков. — Никого не видел.

— Не в туалет что ли ходил?

— Нет.

— Странные вы какие-то, — сказал Василий.

— Почему странные? Взрослые.

— Этот что ли? — Василий полотенцем легко шлепнул по затылку проходящего мимо Перышкина.

— Ай! — вскрикнул Саня, приседая. — Вы чего?

— Ничего. Где был?

— В туалете.

— Вода еще есть?

— Есть.

— Пойду домоюсь, — сказал Василий. — Извращенцам не подглядывать.

Посвистывая, он вышел вон.

— Придурок, — прошептал Саня.

— Перышкин! Брат мой Александр! — раздался от стола голос Анатолия. — Ты, кажется, решил манкировать своими обязанностями? Кто-то, помнится, обещал мне, что будет главным по кухне.

— Я не обещал, это вы назначили.

— Ну, возражений-то не было. Давай-давай, брат Александр, приступай. Сергей, вы как насчет раннего ужина?

— Да я, кажется, в обед на весь день наелся, — сказал Бурдюков.

— А, это бывает, — кивнул Анатолий. — Я тоже в первые дни клевал, как воробышек. Организм привыкал к нормальным порциям, теперь уже переучился, жрать хочется как не в себя.

Бурдюков сел на свою кровать.

Вернулся тезка. Минут пять спустя, отфыркиваясь, появился Василий. За окнами стемнело совсем, в прорехи чистого неба помаргивали звезды.

Бурдюков задремал.

Постукивали пластиковые ложки, слышались негромкие голоса, можно было представить, что ты дома.

5 -е октября

Бурдюков долго не мог сообразить, где находится. Жесткое одеяло. Скрипучая, продавленная телом пружинная сетка. Они зашли к Зиминым и заночевали? Или их с Магдой занесло к соседям по площадке? Тогда где Магда? Они вряд ли разместились с ней вместе на этой узкой койке.

Бурдюков поднял голову.

— Маг…

Ему открылось наполненное серой предрассветной зыбью пространство с едва очерченными стенами, окнами и кроватями.

Господи! Бурдюков нащупал рукой пластинку на затылке. Не сон! Магда — сон. А это — не сон. Где-то внутри него, под горлом и у солнечного сплетения, что-то болезненно сжалось, слезы выступили на глазах, ощущение жалости к себе и несправедливости мира заставило дернуться, подобрать ноги, сунуть кулак к зубам.

Сон. Сон!

Бурдюков зажмурился. Ладно, сказал он себе. Я вижу то, что вижу. Это действительность. Это моя жизнь. Настоящая. Какая есть. Страшно, что моя жизнь такое дерьмо? Ничего, я это исправлю.

Он обнаружил, что до крови закусил пальцы. И еще сильнее сжал челюсти. На смену отчаянию неожиданно пришла злость.

Нет, все решилось. Мы — силы сопротивления. Необходимо только раздобыть оружие. Если этого не захочет Максим Андреевич… Но он захочет. Он обязательно захочет. Так дальше нельзя. Иначе зачем нас собирать?