По обочинам мелькали тени и что-то складывали на ползущую за автомобилем широкую платформу. Скорее всего, чистили местность от трупов. А кто говорил, что не собирают? Видно же, собирают.
Темнело. Солнце отметилось несколькими красными штрихами, проросшими в облачной пелене над далекими крышами.
Бурдюков сложил руки на парапете.
Ведь можно же было свет провести, подумалось ему. Почему не провели? Значит, заранее решили не тратиться. Вроде и не люди живут. Роботы. Которым картинок в головах достаточно. Сам он, к сожалению, сейчас не помнил, имелся ли свет у него в квартире. Вроде выключателем щелкал. Но, скорее всего, это была фикция, фальшивая память.
Бурдюков скривился.
Ничего настоящего в жизни не было! Жена — не жена, соседи — не соседи. Набивались побольше, чтобы тепло. С отоплением-то было как с электричеством. Отсутствовало. И еще все они вставали под пустой душ. Нет, что-то текло. Или это остатки когда-то живой, функционирующей системы? Сосед был глазастый, завистливый, на Магду поглядывал.
Вернуться бы…
Только не просто вернуться, а чтобы у Магды счастливо засветились глаза, мужики заволновались, а отец заплакал.
Бог с ним, что все они не те, кого он любил! Это все не так страшно. Важно, что люди. Такие же, к которым у него были чувства.
— Не спится?
В метре от Бурдюкова к парапету прислонился тезка.
— Нет.
— Потому что рано еще, — сказал блондин. — Этот дурацкий тихий час только с толку сбивает. Организм путается, когда спать, когда бодрствовать.
— Все равно делать нечего, — сказал Бурдюков.
Тезка пожал плечами.
— Так-то да.
Он был уже Бурдюкова в плечах, но выше ростом. И тощий. Бурдюков по сравнению с ним выглядел упитанным. А может комплекция была такая. Пшеничного цвета волосы желтым пятном плыли в полумгле.
— Знаете, чему мы свидетели? — спросил тезка, глядя на горизонт.
— Чему? — спросил Бурдюков.
— Мы видим закат цивилизации. Ее упадок. Чтобы там ни было на той стороне реки, оно тоже не просуществует долго.
— Почему?
Блондин повернулся к Бурдюкову.
— Вы же ходили по этажам?
— Да.
— Вы можете себе представить, чтобы такая махина стояла практически пустой?
— Возможно, она сделалась ненужной.
Тезка усмехнулся.
— И люди — тоже? И самые элементарные вещи, вроде освещения и бытовых удобств? Вы внимательно смотрели, что там, за рекой?
Бурдюков отрицательно качнул головой.
— Мы недолго были на том балконе.
— А я долго изучал, — сказал тезка. — Ходил, как на работу.
Он издал смешок.
— Этот прекрасный, на первый взгляд, мир — совершенно мертв. Поверьте, мертвее здешнего. Я засекал по часам — транспорт движется с равными промежутками, воздушные суда появляются и приземляются в одно и тоже время. Даже огни на улицах зажигаются по распорядку, не позже девяти часов вечера.
— И что? — пожал плечами Бурдюков. — Вполне возможно, что эти процессы управляются автоматически. Транспорт, допустим, беспилотный. А фонари зажигаются, когда, например, срабатывают датчики освещенности.
— Да, но… — тезка, скривившись, махнул рукой. — Ладно, оставим. Вы лучше скажите мне, к вам Толик подходил?
— В смысле? — осторожно спросил Бурдюков.
— В смысле, предлагал к нему присоединиться?
Бурдюков кивнул.
— Только что. Час, наверное, назад.
— А мне — вчера.
— Я понял, что он хочет сидеть на распределении пасты и консервов.
— А вы удивляетесь, почему мы — здесь, а эти — за речкой, — сказал тезка. — Дай Толику развернуться, и через месяц он превратит нас в таких же рабов. В условиях недостатка ресурсов борьба за них неизбежна.
— Он хочет за речку, — сказал Бурдюков.
— Кто его возьмет?
— Не знаю.
— Я бы понял, если б Максим Андреевич хотел за речку.
— А мы ему тогда зачем?
Тезка качнул светлой головой.
— Есть, знаете, комбинация…
— Какая?
— Ну что я буду сейчас? Нет, давайте подождем. Максим Андреевич вам еще многое расскажет. У него план.
— Перышкин тоже говорил про план.
— Всем нам хочется верить в глубокий смысл.
— Ну вам-то он рассказывал? — спросил собеседника Бурдюков. — А то как в той реальности получается. Работаем, работаем, а где работаем, никто не знает. Все морды воротят, кирпичом делают. Работаем! Так и с планом. Есть план, конечно, несомненно, план есть! А в чем он заключается — великая тайна.
— Максим Андреевич, видимо, ждет, когда мы созреем. А, может, кворума ждет. В общих чертах, его не устраивает ситуация, которая сложилась, и он хочет ее изменить. Вот.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу