Джой Уильямс - Подменыш [litres]

Вот бы вернуть те дни, когда из-за края пещеры говорили звезды.

Вернуть те времена, когда во тьме было не видно, чего именно мы лишились от себя прежних…

Перл начинало слегка подташнивать. В самолете, пролетая над Ричмондом, она выиграла бутылку шампанского, сумев дать самый правильный ответ на вопрос, каков общий возраст экипажа, – теперь она уже не помнила этой цифры. Она выпила все шампанское в одиночку.

Напитки здесь были не так хороши на вкус, как те, что она делала себе на острове. Здесь в кубиках льда была сера или что-то еще.

К ее столику подошла хорошо одетая женщина с ужасным дыханием и наклонилась над Сэмом. Она помахала ему соломинкой для коктейля. Она сказала, что он чудесный малыш.

– Чем это мы благоухаем? – спросила она Перл. – Шоколадом или ванилью?

Перл растерянно взглянула на Сэма, а затем на женщину.

– Это просто выражение такое, сельское, – сказала женщина. – В смысле это мальчик или девочка?

– О, – сказала Перл.

Приятные здесь люди, подумала она. Сэм дернулся у нее на коленях. Перл закрыла глаза и допила джин.

Когда она снова открыла глаза, женщины уже не было. По другую сторону помещения, за рядами бутылок, было зеркало. Перл выглядела не лучшим образом. Она заметила в зеркале, что рядом с ней появилась парочка с маленьким аллигатором на столике. Когда Перл повернулась в их сторону, она увидела, что не ошиблась. Аллигатор был совсем небольшим, как те чучела, что продаются в магазинах сувениров на юге, рядом с желе из тропических фруктов. Но этот был живым. Он плавно шевелил лапками, шелестя, словно листва.

– Это как-то слишком, Эрл, – сказала женщина.

– У него елда внутри размером с него самого, – сказал Эрл. – Ты это знаешь? Вот же зверюга.

Перл уверенно написала на счете номер своей комнаты. Она встала и направилась к выходу из бара. Казалось, ее ноги были завернуты в матрас.

Ее неспешное движение нарушил бармен.

– Мэм, – сказал он, – вас к телефону.

Она подошла к телефону без всякого удивления и, переложив Сэма на другую руку, поднесла трубку к уху.

Там никого не было. Только еле слышное пение. Вроде детской дурашливой песенки. Или, может, что-то было не так с ее внутренним ухом.

Она повесила трубку и вышла в холл. Поднялась на лифте на пятый этаж. Прошла по длинному коридору. Ей встретилась горничная, которая толкала тележку, собирая обеденные подносы, оставленные постояльцами у дверей. Горничная жевала сыр.

Перл пришлось повозиться с замком в свою комнату, и она распахнула дверь настежь. В комнате было прохладно и тесно. Кто-то прикатил колыбель на колесиках. Там были колыбель, и кровать, и стул.

На стуле сидел Уокер, глядя на нее.

– Привет, – сказал он.

Он встал и коснулся пальцами ее лица.

– Дорогая, – сказал он.

Впервые Перл увидела Уокера, когда подворовывала в торговом центре. Уокер застал ее за совершением противоправных действий и взял с собой. Вот так это случилось год назад. Как бы она ни пыталась вспомнить их знакомство в других, более приемлемых тонах, у нее не получалось, потому что произошло оно именно так.

Перл набрала в наплечную сумку всякого добра на несколько сотен долларов. Она каталась вверх-вниз по эскалаторам – очаровательная девушка со скучающим взглядом и веснушками. Миловидная девушка в платье с принтом пейсли, с круглым воротничком. Она была уже шесть дней как замужем за молодым человеком по имени Джин Джонс. У нее в сумке лежали сладости и бижутерия, свитера и книжки и кофеварка «эспрессо». Она не умела делать «эспрессо», а просто кофе Джину не нравился. От кофе он бегал в туалет, который ему тоже не нравился, поскольку Перл не очень следила за чистотой. Джин пил только яблочный сок. Он был рассудительным молодым человеком, намеренным получить место в школьном совете на грядущих выборах и тем самым начать свой путь в политике. Сейчас он был просто инструктором в спортзале, но вскоре станет представителем штата. Это лишь вопрос времени. Но на момент их женитьбы он был просто спортивным инструктором с нежной кожей, потому что то и дело принимал душ. Его волосы всегда были влажными. Он жевал жвачку без сахара и мог так втянуть живот, что между пупком и позвоночником оставалось не больше пяти сантиметров. Когда он ложился с ней в постель, он двигался с методичностью гимнаста. Он действовал как заведенный. Они занимались любовью четыре или пять раз в сутки, и он каждый раз умудрялся применить все позиции, какие знал. Эти занятия любовью держали Перл в тонусе, давая ей ощущение здоровья и спокойствия. Тем не менее такой неприкрытый секс вскоре стал чем-то средним между ребячеством и развратом. Когда она не была в постели с Джином, совершая свои заученные грациозные телодвижения, он ей не очень нравился. Они жили в жарком домике в песчаном переулке. Снаружи сновали крысы и птицы. И была одна очень старая, вялая крыса, слонявшаяся вокруг дома все шесть дней их семейной жизни. Перл кричала на нее через сетчатую дверь. Крыса появлялась каждое утро примерно в одно время и таскалась туда-сюда по траве. На самом деле в ней не было ничего неприятного – никаких там болячек или проплешин. Перл вообще-то не злилась на нее. Она заранее ее жалела, какой бы печальный конец ни был ей уготован.