Нина Стиббе - Человек у руля [litres]

День начался хорошо. Все было упаковано в коробки, в мешках возле мусорных баков лежала куча мусора. Мама постоянно напоминала нам, что на Уиллоу-роуд в «Платанах» мало места и нам следует взять только то, без чего мы никак не можем обойтись или с чем не можем расстаться. Я упаковала одежду, и «Монополию», и «Скрэбл», и мою коллекцию альбомов для скрапбукинга, и веер, который мне привезли из Испании. В день переезда мы восемь раз съездили туда и обратно в новехоньком фургоне мистера Ломакса.

Б́ольшая часть крупной мебели и в самом деле осталась в доме и перешла в собственность доктора Гёрли и Шилы – например, кухонный стол, потому что он был слишком велик, и другие вещи, слишком ценные, чтобы перевозить их на новое место.

Позвольте описать наш новый дом. На первом этаже располагались две комнаты. Кухня и зал. Мистер Ломакс отделил часть зала перегородкой из ДСП, чтобы у мамы получилась спальня. Оставшаяся часть зала соединилась с кухней и стала нашей игровой. Никогда раньше у нас не было зала, и мы точно не знали, зачем они нужны людям. Мама, которая раньше вздрагивала при слове «зал», сказала, что он навроде гостиной, только там сидят не чинно, а лениво развалясь, и еще обычно зал меньше. На втором этаже находились две спальни, и на одной из дверей висела розово-сиреневая табличка «Комната Лиззи». Вспоминая об этом (теперь-то это кажется смехотворным), я едва ли способна выразить в словах чувство, что меня посетило при виде таблички. Это был знак, что переезд сыграет в нашей жизни самую положительную роль, что именно это нам и нужно. Я извинилась перед сестрой за то, что ее имени на двери нет, ведь комнату нам предстояло делить с ней, и тут она сказала кое-что, потрясшее меня.

– Ну, тебе предстоит провести здесь существенно больше времени, чем мне, – сказала сестра.

И я на мгновение задумалась о жизни без сестры. Я почувствовала тошноту, которую, наверное, чувствовал Чарли, когда он размышлял о космосе и бесконечности, и меня это напугало. Я не хотела даже представлять себе такого, и глаза у меня защипало, и я ощутила запах перца. Оглядываясь назад, я вижу, что вела себя немного непоследовательно: сначала впала в эйфорию от дурацкой таблички с именем, а затем в отчаяние от простой констатации факта. Это была не реакция на новый дом, или комнату, или даже на мысль о том, что в будущем сестра покинет нас. Просто переезд всегда выбивает из равновесия и поселяет в душе сумятицу.

Но продолжим обход нового дома. Там имелась сыроватая ванная комната со стенами в бледно-розовой плитке и темными пятнами на ковровом покрытии у ванны и унитаза. Вот и весь дом. Массивные лестничные ступени шли так круто, что Дебби так и не отважилась забраться наверх, а остальные спускались и поднимались с предельной осторожностью, ухватившись за веревочные перила, чего Дебби, будучи лабрадором, сделать, конечно же, не могла.

Повсюду были встроенные шкафы и полки, имелся и угловой шкаф, треугольный и бесполезный. Садик за домом представлял собой лужайку, на краю которой был похоронен кролик. Мы знали об этом, потому что девочка Лиззи, которая жила здесь до нас, написала об этом в записке. О том, что он здесь похоронен и что его звали Зайка.

В тот первый вечер, до того как мы распаковали вещи, я услышала, как сестра говорит маме:

– У Лиззи глаза на мокром месте.

Вот прямо убила бы ее, потому что после этих ее слов я действительно заплакала и нырнула в мешок, притворившись, будто достаю одежду.

Мама сказала:

– Правда? Может, мне съездить за чоп-суэй?

А сестра добавила:

– Или картошкой фри?

Мама уехала и вернулась с картошкой фри, и мы устроились на полу. Дебби никак не могла успокоиться и бродила кругами. Места для нее было немного. Не было здесь ни кладовки для обуви, ни крылечка. Не было даже места для ее корзинки, и негде ей было вытянуться, как тюленю, негде побыть в одиночестве. Даже садик был крошечный. Не поносишься за пчелами.

Через несколько дней, когда Дебби так и не успокоилась, мы решили, что пора начать ее выгуливать, и это показалось нам странным. Необходимость выгуливать Дебби оказалась минусом. Дебби ненавидела, когда ее выводили гулять, думаю, она стеснялась. Мы тащили ее к прямоугольничку травы, она ее обнюхивала и делала свои дела, а пока мы ждали ее, появлялись другие собаки и делали то же самое, и все собаковладельцы улыбались и кивали головой.

Еще одним недостатком нового дома оказалось то, что к нему прилагалась лишь лужайка с кроличьей могилой. Это было проблемой для двух наших оставшихся пони, Саши и Максвелла (Бильбо и Робби мы продали, и потому они нас не беспокоили).