Нина Стиббе - Человек у руля [litres]

Мама слушала наш бессодержательный и уклончивый разговор.

– А ты что думаешь? – спросила сестра, имея в виду «не заставляй меня объяснять».

Когда я уже больше не могла переносить молчание, то сказала:

– Это знак – знак того, что он не хочет следовать плану.

Мама закатила глаза и судорожно сглотнула.

– Он говорит: забирайте своего пуделя, все кончено. Вот как я это вижу, – сказала я.

– Думаете, он это имеет в виду? – спросила мама, а Медок спрыгнула на диван, и мама ее прогнала.

– Да, честно говоря, я так думаю, – услышала я свой ответ. Раньше я никогда так смело не высказывалась, но отвечать честно и прямо мне понравилось.

– Позвоните ему, – сказала мама. – Пожалуйста, позвоните ему кто-нибудь.

Сестра позвонила, что было очень благородно с ее стороны. Но она была старшей, и это самое меньшее, что она могла сделать, учитывая, что до тех пор все, что касалось Чарли Бэйтса, делала я. Без конца разъезжала на велосипеде, шпионила и говорила.

– Я звоню узнать, почему вы вернули Медок, – сказала сестра в телефонную трубку. – Да, такое случается, да, но не очень часто, я не знаю , возможно, это недостаток породы.

Сестра все говорила и говорила в том же духе, чем озадачила нас с мамой, мы все время смотрели друг на друга и хмурились.

Потом она сказала: «Понятно, хорошо. Хорошо. Я ей скажу».

Сестра повесила трубку и сказала, что Чарли вернул Медок из-за дефекта тазобедренного сустава. Медок снова прыгнула на маму, и на этот раз она ее осторожно погладила.

– И ему не понравилось, что либеральный кандидат навел лоск на кухне без его разрешения, и – сказала она без паузы, – похоже, что он с тобой порвал.

Мама не заплакала, но уставилась в одну точку и усиленно моргала и сглатывала.

Стыдно признаться, но я все-таки пролила несколько слез, не из-за нас или мамы, но из-за установленной кухни, и крутящейся стойки для сковородок, и всего хорошо продуманного предприятия, которое не принесло никаких плодов. И из-за Медок, которую вернули нам за ненадобностью, а маме даже не нравились пудели, она вообще считала их дурацкими собаками, но все-таки купила одного в рамках своей кампании. И из-за миссис Бэйтс, которая всегда мечтала о пуделе.

– Теперь мне ясно, – сказала мама, – задним умом все крепки, не нужно было поручать мистеру Ломаксу ремонт кухни, это было глупо, глупо, но в то время казалось правильным.

Она зажгла сигарету, выдохнула дым сквозь ноздри и, все еще глядя на точку на стене (там была тоненькая трещина в форме гогочущего гуся), сказала:

– В следующий раз буду знать.

Моя умная сестра произнесла одну из своих самых мудрых фраз:

– Мама, я рада, что ты наняла мистера Ломакса для ремонта кухни. Теперь ты знаешь, какой счет.

Но каким бы ни был счет, мама проиграла. И все же она не стала плакать и стонать, как она плакала и стонала по мистеру Додду, или нашему гомосексуальному отцу, или когда она потеряла Колокольчика. Она довольно много выпила, и пролила виски с имбирным пивом на мой рисунок (натюрморт с собачьей миской), и вспоминала, каким Чарли был замечательным и что он никогда не садился, чтобы пописать, как делают другие мужчины (хоть принято считать обратное). Только щедро одаренный природой мужчина может писать стоя, как угольщик, и давать мощную струю. И, рассказав нам все это, мама принялась за историческую пьесу.

КОРОЛЬ (Джек). Моя дочь выберет своего принца.

ПРИНЦ (мама). Ни один принц не может п́исать стоя.

ПРИНЦЕССА (я). Прошу вас, объяснитесь.

ПРИНЦ. Он забрызгает свои шелковые чулки.

ПРИНЦЕССА. Я хочу принца, который может п́исать стоя, не забрызгивая своего одеяния.

ПРИНЦ. В нашей земле нет такого принца.

КОРОЛЬ. И в чужеземных королевствах тоже.

ПРИНЦЕССА. Тогда я не хочу принца.

Новая учительница Крошки Джека (она сменила мистера Додда, который уволился из-за стресса), мисс Бенедикт, позвонила, чтобы обсудить поведение Крошки Джека, так она сказала. Мама была слишком занята, чтобы разговаривать с ней, поэтому по дороге домой новая учительница заглянула лично. Мы с сестрой подслушивали под окном.

– В последнее время Джек ведет себя очень возбужденно, и я хотела ввести вас в курс дела, – сказала мисс Бенедикт.

Мама очень не любила, когда люди использовали выражения вроде «ввести в курс дела».

– Какого дела? – спросила мама.

– Это насчет ослика, – сказала учительница.

– Ослика? – спросила мама.

– Колокольчика, – пояснила учительница.