Тимур Максютов - Зеркальные числа [сборник litres]

Почва гудит, будто в ее глубинах набухает корень вулкана. Клокочет магма, готовясь разорвать поверхность, выплеснуться наружу жидким пламенем – и сжечь геоид до самого неба, до звезд и Солнца, которые ужаснутся от картины гибели мира.

Но это не тектонические плиты грохочут в черной глубине – это тысячи копыт нашей коней, бьющих в такт землю, порождают напуганный гул. Нас – тьмы. Грязных от чужой засохшей крови, провонявших дымом пожарищ и равнодушных к крикам умирающих.

Мы пришли смыть мутную накипь цивилизации с чистого лика планеты.

Медный шлем вождя сияет, как маленькое солнце. На его шее болтается страшное ожерелье из отрубленных человеческих пальцев – уже подгнивших и совсем свежих. Вождь скалит желтые, как у хищника, зубы; утирает пот с чумазого лба и кричит:

– За этой грядой – город! Уводи свою тысячу на правое крыло.

Я киваю. Вождь хлещет плеткой по бокам каурого жеребца и уносится дальше.

Выхватываю лук, из колчана достаю сигнальную стрелу. Откидываюсь назад, почти ложась на круп своей соловой кобылы, и запускаю снаряд в зенит.

Стрела пронзительно свистит и трепещет алыми шелковыми лентами – и ее видят все мои бойцы, вся тысяча. И вместе со мной принимают вправо, перестраиваясь из походной колонны в атакующую лаву.

А небо уже таранят десятки других стрел – синих, желтых, сиреневых…

И знамя из семи белых лошадиных хвостов – впереди.

Сейчас, еще совсем немного – мы взлетим на гребень, яркий свет полдня ударится в темную массу орды. И замрет, растерявшись.

Перед нами раскинется очередной город. Сонный, ленивый и глупый город.

Беззащитный.

Обреченный.

Роман резко сел в постели. Ветхое одеяло соскользнуло на пыльный пол.

Во рту еще ощущался горький привкус дыма, в ушах гремел топот копыт бесчисленного войска. Странный сон не отпускал вот уже несколько месяцев, заставлял вскакивать посреди ночи и лихорадочно нащупывать рукоятку несуществующего боевого топора.

Бывшая жена правильно говорила:

– Ты свихнешься со своими грунами, Ромка. Ты живешь далеким прошлым. Кому нужны эти твои древние кочевники, существовавшие без смысла и исчезнувшие без следа? Займись, наконец, делом. В доме ни копейки, мы месяц не меняли обои! Я третью неделю хожу в одном и том же пальто, это просто неприлично!

Роман встал, пошлепал босыми ногами на кухню.

Дешевая автоматика давно просроченной модели зажгла свет, среагировав на движение. Женский голос, когда-то звучавший загадочно и интимно, с годами надоел хуже горькой редьки:

– Местное время шесть часов утра. Желаете сводку новостей?

Роман отрицательно покачал головой и схватил пластмассовый чайник. Поискал глазами чистую кружку, не нашел и начал пить прямо из неудобного носика, выливая половину на подбородок и голый живот.

Старая автоматика не реагирует на кивки или покачивания головой – только на голос. Поэтому робот с энтузиазмом затянул:

– Специальный комиссар ООН по делам потребителей выступил с докладом об обязательном вживлении гаджетов новорожденным младенцам…

Роман замотал головой и возмущенно рявкнул:

– Заткнись!

Автоматика озадаченно помолчала и продолжила:

– Вас поняла. Местное время шесть часов четыре минуты. Желаете услышать прогноз погоды?

– Нет!

– Вас поняла. Завтрак?

– Нет, твою мать. Просто заткнись, и все.

– Вас поняла. Напоминаю, что просрочка платежа за квартиру составляет.

Роман взвыл и шарахнул по корпусу динамика чайником. Дешевая одноразовая пластмасса разлетелась, брызнув осколками и оцарапав ладонь до крови.

Автоматика, конечно, выдержала. Но, кажется, испытала стресс – даже тембр голоса изменился, появились какие-то истерические нотки:

– Спортивные новости! Новый правый полувратарь футбольной команды «Зенит», выращенный в инкубаторе республики Каталония.

– А-а-а, да чтоб ты сдохла!

Рома швырял в динамик всем, что попадалось под руку. Потом сдался, заткнул пальцами уши и пошел досыпать.

В очередной раз подумал, что устал от безумия и бессмысленности города. Что смертельно хочется уехать на старую дедушкину дачу, спрятавшуюся в лесу недалеко от северной трассы из города. Там – настоящие, бумажные книги, которые не изменят, если вдруг сядет аккумулятор. Печка, банки с маринованными огурцами в подполе и древнее ружье, из которого стреляют забытыми пороховыми патронами. Охота, грибы…

Сел на кровать. Раскрыл ладонь, разглядывая царапину.